Отягощено мемами более, чем художественными деталями.
И поскольку тогда мы не говорили, просто как-то не встретились в интернетах, я пишу тебе эти строчки, my little Maria, убедиться, что ты наслаждаешься этим летом, убедиться, что жизнь – конфетка и эйфория, слаще сникерсов и свежее диролов мятных, потому что я точно знаю, my little Maria, ты сильнее и Бога, и дьявола, вместе взятых. Я готовлюсь к отъезду в Москву, чтобы делать визу, может, помнишь, Индия, август, Дели, и сентябрь с Индонезией тоже чертовски близок, не хочу, чтобы ты уезжала, ну в самом деле. Мне и так не хватает твоей негасимой искры, той, что светит внутри тебя и снаружи, если б ты могла сейчас оказаться близко, человечек, который мне так чертовски нужен. Если глянуть назад – мы сидим и рисуем карты, ассирийцы с Шумером, китайцы – ага – с Китаем, только чёртова жизнь другие готовит старты, и – ты видишь – мы попросту улетаем. Если глянуть назад – мы сидим на Каширской вместе, продаём котлеты и батончики на Алтушке, мы танцуем бред и поём под гитарку песни, разливаем чай в чьи-никто-и-не-вспомнит кружки. Я не думала, что мы столько всего скопили, это память в квадрате, а может быть, даже в кубе, вот, пожалуй, с тобой мы ещё не пили и ещё никогда-никогда не тусили в клубе. Но зато мы писали курсач до защиты за ночь, а ещё у меня твои остаются дети. Если помощь нужна, то у нас не бывает «занят», можно выслушать, можно молчать, ответить, можно сопли на паре размазывать по бумажке, можно так и не встретиться в циферблате, я люблю тебя, слышишь, my little Машка, my incredible Машка в красивом платье (да, я видела пару фоточек на фэйсбуке, ты не скроешься от меня ни в какой вселенной). В общем, Машка, я тут умываю руки, потому что ты столь необыкновенна, что кончаются все слова и все кружки чая, зажигаются все фонари в необъятном мире, чтоб сказать тебе, как я сейчас скучаю, возвращайся скорее в Россию, my little Maria.