Надменный немощный горбун –
тень угасающего Рима
над пеклом каменных трибун
в толпе присутствует незримо.
Везде, откуда ни зайди
в теченье мрачной пантомимы
он постоянно позади –
ждет с благосклонностью удава
чтоб кто-то, дергаясь, затих, –
его привычная забава
проста, безвкусна и груба;
квирит на все имеет право.
Мой выход! Шлет сигнал труба.
Прими приветствие, надменный,
на смерть идущего раба,
слуги кровавой Мельпомены.
Прошу внимания! Сейчас
на дне расплавленной арены
я вам сыграю древний фарс
который любит ваша раса.
Его придумал славный Марс –
им ещё Ромул тешил Марса.
Он кровь волнует высших каст,
его так чтит простая масса,
его на сцене не создаст
великий трагик столь умело,
хоть душу вывернуть горазд –
нет, здесь нужна изнанка тела.
Любуйся! Спрос на смерть высок –
я не лишен, как все, предела.
Искусство вечно! И в песок
оно обязывает лечь нас.
Уж так закон его жесток:
за полцены не купишь вечность.
Я буду прям - к чему мне грим?
Чем, распинаясь и калечась,
пред вами я неповторим?
Я буду выброшен в болото!
Все смертно – вечен только Рим,
как вечна грязь под позолотой.
Ты устоял под сотней смут,
в моих же силах после сотой
стереть на несколько минут
ухмылку с вечности щербатой, –
когда кишки мои начнут
с арены собирать лопатой,
я кое-что преподнесу, –
и опоздаешь ты с оплатой.
Рви прах мой, режь и полосуй, –
я шлю тебе, бессмертный город
копья воздушный поцелуй –
лови прощальный дар Актёра!
1994 г.