На пустой плоскости громоздятся сосуды с жизнями –
семицветие их напитка благоухает искрами и дождём,
но глазам не до сна, они болят, покраснели и царапают
мокрые обои на стене, исписанной рубая Омара Хайяма.
Тишина еще может и откормится, но только когда вытрезвеет,
а покуда расслоено дышит в гнезда ветхи сердец. Ночь ждет.
Ночь навевает на сон полёт орбитальный, и звездно-краповый
плащ бледной улицы в куполах за окном мельтешит, как дама,
почившая в сладостном вареве сорных претензий.
Скрипит впотьмах ржавый, поблекший на ширме стиха вензель.
Да, мне верится в счастливый исход представления, даже
в некое провозвестие каменно-сладостной духоты. Но
престолы не терпят, когда на их неуклюжие мерные шаги
смотрят так пристально, не отдавая себе отчета в зримом.
Не забывайся, в каком ты оказался наряде, в каком вояже,
иначе разговор будет долгим, как восьмеричная даль в пустынном
обаянии брошенного знатока. Тебе непонятно, но внутри враги –
они не будут дожидаться, пока ты отрапортуешь о муках Сыну,
они пережуют и выплюнут, отожмут и сыграют душой по ветру.
А потом огнестрельно по плоти ночной вдруг: game over, друг.
27 июля 2012