Будучи совсем еще девочкой, мне хотелось заглянуть за ширму (ширму пыльную, темно-бордового бархата), за которой, как мне казалось, прячутся загадки моих девичьих, юношеских сомнений, переживаний и ... самая главная разгадка - разгадка бытия.
И мне все что-то мерещилось за этой воображаемой ширмой, когда воображаемые тяжелые, как пудрой из баночки, случайно соскользнувшей на пол от неловкого движения руки, засыпанные пылью складки шевелились и нет-нет, будто невзначай, приоткрывали неясные блики где-то вдалеке среди кромешной тьмы. И этот плавный переход от сизо-бордового к жгуче-черному, а затем перламутрово-светящемуся и возможно нереальному, возможно появляющемуся только от усталости глаз, глядящих в кромешную тьму, завораживал, тревожил и будоражил меня. Будоражил мое воображение, окрыленное поэтическими образами, которое само и создавало этот занавес и эту загадку, и само же и вдохновлялось своим ожившим созданием.
И все это, так сложно переплетаясь, тревожило все мое существо. И в особенности эти странные блики не давали мне покоя, и мне все хотелось верить, что я их видела, видела, видела... и разгадки там.
1994год