Поэма
В 1742 году вторая Камчатская экспедиция была завершена. Дмитрий Овцын, который плавал матросом – выжил в этом походе. На руках Дмитрия Леонтьевича умер его начальник, друг, покровитель Витус Беринг. По возвращении Овцын узнал, что офицерское звание ему было возвращено еще год назад. Однако силы были подорваны, и в 1743 году он вышел в отставку. Екатерина Алексеевна Долгорукова скинула ненавистный монашеский клобук, была помилована императрицей Елизаветой Петровной, возвращена из Томского Рождественского монастыря и стала фрейлиной при дворе.
Санкт-Петербург. Весна 1744 года. Императрица Елизавета и Екатерина обсуждают предстоящий маскарад.
Елизавета
Дамы наденут мужские костюмы. Ты что решила?
Екатерина
Морской лейтенант.
Елизавета
Это кафтан, что как море, лазурный.
Только скажу тебе: Овцын женат.
Это я так. Чтоб скорее забыла.
Хочешь, так к нам его враз привезут.
Я не слепая.
Тебе все немило.
Да, а жену-то - Ульяной зовут.
Сам он в отставку как с год попросился.
Женка писала – в негодность пришел.
Екатерина.
Он ведь за честь за мою заступился.
Море да пытки. Цинга. Произвол.
Только бы свидеться.
Там – хоть за Брюса.
Счастья-то, Лиза, ни капли. Тоска.
Елизавета.
Просто мы обе раздавлены Русью.
Слабые бабы, а Русь велика.
Дмитрий Овцын вызван во дворец на маскарад. В толпе Долгорукова берет Овцына за руку, ведет по коридорам и вводит в свои покои. Оба немеют от счастья и какого-то странного бессилья.
Екатерина
Совсем седой. Вот свиделись. Я так ждала. Вернулся.
Живой. А мне поведали про гибельный исход.
Брюс - генерал посватался – плевала я на Брюса.
Ты для меня единственный, а женихи не в счет.
Зачем в далеких странствиях ты так исчез надолго?
Зачем разлука подлая нас в тяжкий плен брала?
Зачем от сладкой гордости такая злая доля?
Зачем тебе Америка? Ведь я тебя ждала…
Дмитрий
В сорок втором окончился поход многострадальный.
Я жив, а сколько померло народа ни за грош.
Я был в опале, плавая в сторонке чужедальней.
Потом вернули звание – здоровья не вернешь.
Сказали мне – ты в Новгороде. В Новгород помчался.
Там нет тебя – я кинулся из Новгорода в Томск.
Пути-дороги дальние, да затерялось счастье.
Горит свеча усталая и тает в свечке воск.
Екатерина
…Как баня - келья старая. Бревенчатые стены.
Скамейки, стол некрашеный и лавка вдоль стены.
Следят и днем и ноченькой. Не выбраться из плена.
Порой на колоколенку шаги разрешены.
На томские окрестности красивый вид по склону…
Елизаветы волею вернуться суждено.
Я подарила жемчугу на томскую икону.
Вернулась – мало радости. Гнездо разорено.
Дмитрий
На твой портрет я в плаванье смотрел – входили силы.
Ты помогала, Катенька, когда сплошная мгла.
Узнал, что стала фрейлиной, решил, что все забыла…
Я видел келью тесную, где в Томске ты жила.
Молил судьбу упрямую, чтоб встретила с тобою.
Она ж послала женщину. Я попросил руки…
Жена Ульяна - добрая. Не попрекну ее я.
Но без тебя, родимая, я дохну от тоски.
Екатерина
Я с тобой в нашем прошлом.
Мне не нужен никто.
Я хочу, чтобы ожил
Мой засохший цветок.
Плыть по солнечной нити.
Бресть по тонкому льду…
Не бросай меня, Митя!
Я с другим - пропаду.
Пусть горит наше горе
Синим-синим огнем.
Купим домик у моря
И состаримся в нем.
Дмитрий
Когда все позади осталось,
Не найти и не потерять –
Навалилась такая усталость,
Что сравнения не подобрать.
Лишь мечты: о достатке хлеба,
О звезде в беспросветной мгле…
Я все чаще смотрю на небо,
Чтоб подольше побыть на земле.
Автор
Увезла его карета,
Потому что кончен бал.
Только после маскарада,
Офицер затосковал.
Ждал, что весточку от Кати
Непременно принесут.
Долг с любовью, силы тратя,
Примиренья не найдут.
А от солнца, как ни странно,
Цвет меняет бирюза.
Он смотрел в глаза Ульяны –
Видел Катины глаза.
Нет другой княжны на свете…
Солнцем в небе, из-за туч,
Был пакет, а на пакете
Цвел рубиновый сургуч.
И вот тут заныло сердце,
Пульс забился на руке.
Тайну жениха с невестой
На сургучном языке
Цвет венозный на печати
Для влюбленных означал.
Башмачок-цветок печальный,
Тот пакет напоминал.
Летний вечер 1744 года. Овцын и Долгорукова на цветущем лугу.
Екатерина
В тюрьме, в комочек сжавшись,
Я часто… звездам вслед…
Шептала. И казалось -
Твой голос плыл в ответ.
Слова летели тихо
Среди густой пурги:
- Не верь, что я погибла!
- Не верь что я погиб!
Тот, кто в несчастьях выжил -
Всегда готов в побег.
А подлая расстрига
Пошла на новый грех.
Над ней проклятье кружит…
Вкусившая тюрьмы,
Теперь уводит мужа
У венчанной жены.
Ты мне во сне приснился
И ждал меня и звал.
Потом со мной молился
И счастье призывал.
Взлететь-рвануть по краю
Мне суждено и пусть.
Да, я не знала рая.
Но ада не боюсь.
Дмитрий
Снова на небе звездочка шалая
Обернулась горящей слезой.
Я в далекой и шумной Италии
Приобрел перстенек с бирюзой.
Серебро – все в узорных проталинах.
А под камнем таится секрет:
Можно спрятать, но маленький-маленький,
Для любимой, на память, портрет.
Но любимой тогда еще не было.
И колечко в Березов не брал.
А знакомый художник затейливо
Для кольца меня нарисовал.
Про кольцо и Ульяна не ведает.
Помню – в Томске растаял твой путь –
В Петербурге, напившись до бреда,
Я хотел его в море швырнуть.
Только снег, только лес, только полюшко
На бескрайнем до Томска пути…
Ты мое петербургское солнышко.
Не забыла. Родная, прости!
Дмитрий надевает Кате кольцо на палец. Она прижимает его голову к своей груди, и они медленно опускаются на траву.
Жена Овцына, Ульяна, встретилась с княжной.
Ульяна
Оставь его мне. Он мечтает о счастье.
Он болен и очень хотел отдохнуть.
Его удержать я совсем не во власти.
Смертельный и жуткий окончился путь.
Оставь его мне. Он, моими ночами,
Опять начал именем бредить твоим.
Он так обессилел. Так жаждал причала.
И я приняла его – тихим, седым.
Оставь… твои ноги тогда расцелую.
Он рвется к тебе – наяву и во сне…
Я знаю что ты – это вечная буря!
Княжна, умоляю, оставь его мне!
Екатерина
В Сибири белой – жемчугом – снега.
Я – малая песчинка в перламутре.
Я вышивала гладью берега
На гобелене солнечного утра.
Моей молитвой путь прошит речной,
Которым милый шел в поход далекий.
И пусть тускнеет перламутр мой,
Но он любовь окрасил в век жестокий.
В Сибири белой - янтарем – дожди.
Я – бабочкой в смоле. И не проснулась.
Любви тысячелетние круги
В дождинке малой солнечной приткнулись.
Дыханием растапливая льды,
Янтарный теплый лед живой рождала.
В котором наши с Митенькой следы
В земле небесной ждут и ждут причала.
По приказу императрицы княжна вызвана во дворец.
Елизавета
Я тебя, Катерина, за язык не тянула.
Ты просила найти жениха – я нашла.
Если Сашу упустишь – окажешься дурой.
Ты и раньше умом не цвела.
Ты томилась в тюрьме – я вернула свободу.
Чем тебе Саша Брюс не хорош?
Не дурак. Генерал. Королевского роду.
Кровь шотландская в нем. Ну и что ж?
Сколько деду и батюшке с пользой служили
Его дядя, и дед, и отец?!
Знаешь, девка, ты попросту бесишься с жиру,
А терпенью приходит конец
Моему. Я тебя в монастырь не отправлю.
Но из фрейлин – в три шеи попру.
Что ты лезешь к больному женатому парню
И бежишь от него поутру?!
Бедный нищий дворянчик – тебе он не ровня.
Нужен блуд – черт с тобою. Блуди.
Только не заблудись, сердце глупое раня…
Наша юность давно позади.
Ведь тебе тридцать два – ни детей, ни приюта.
И давно уж растаял рассвет.
Не царица с тобой говорит, а подруга.
Слушай кроткую Елисафет.
Генерал Брюс встретился с Овцыным..
Александр Брюс
Отойди от княжны, отступись.
Не тебе она Богом дана.
Ты не в силах создать ей жизнь,
Той, которой достойна она.
На твоем и моем пути
Много женских разбитых сердец.
Но сейчас, моряк, отойди.
Ты женатый, а я вдовец.
Преступая Божий закон,
Ты ломаешь свой путь земной.
Вот княжна посягнула на трон -
Лишь недавно вернулась домой.
Что с тобой Катерину ждет?
Ей недавно вернули права.
Ты не лезь не в свой огород.
Отчего ж так болит голова?!
Дмитрий
Голова болит – пожуй калины-ягоды.
У меня же, граф – больное сердце.
Мы прошли с княжной такие тяготы -
И во сне кошмарном не приснятся.
Пусть цинга зубов украла множество.
Теми, что остались, за Катюшу,
Я любому гостеньку непрошеному
Горло перерву. Ты, граф, послушай.
А тебя на дыбу не подвешивали?
Впрочем, дыба – все-таки – не рея.
Пусть палач кнута в руках не сдерживал –
Шпагу я пока держать умею.
Одному поганому подъячему
За княжну я морду всю расквасил.
Он донес и у калины-ягоды
Косточка легла червовой мастью.
Пусть здоровья нет от подлой ябеды.
Да и в счастье – крохотная дверца…
Знаешь, граф, а у калины-ягоды
Косточка, похожая на сердце.
Автор
Бирюзой в серебре,
В облаках вдруг протаяло небо.
Бирюза в серебре –
Это слов обнаженный улов.
Бирюза в серебре –
Драгоценные тонкие нервы,
По которым целебно стремится-струится любовь.
Бирюзу-Катерину в объятиях Мити,
В серебре его рук, да в карете несет по Руси.
В серебре бирюзовые образы, страстью звените!
Через зло, через подлость,
Карета-судьба, пронеси!
Бирюзой в серебре,
В облаках так целительно небо.
Мы – лекарство друг друга.
Разлука - Помилуй ты нас!
Чтоб разъять не могли власть имущие словом нелепым.
Бирюза в серебре –
Это в жизни бывает лишь раз.
Бирюза в серебре –
Это озеро в утренних травах,
Где жуки-водолюбы целуются в брачной воде.
Бирюза в серебре –
Полнолуние в звездных дубравах,
Где взрастают поэмы в облачной борозде.
Бирюза в серебре –
Места много влюбленным не надо.
Только прочность надежность и верность
Замков и дверей.
Чтоб любимой шептать поутру в разноцветии лада –
Бирюза в серебре –
Это сердце мое,
Но в телесной оправе твоей.
Сентябрь 1744 года. Долгорукова и Овцын сидят, обнявшись, на бревне возле домика. Горит костер.
Екатерина
Снова осень ветрами дунула
И листва поплыла-загрустила.
Обо всем я, родной, подумала –
О болезни своей – забыла.
От земли последнее марево
На прощанье одарит кротко.
Царский лекарь меня осматривал
И сказал, что растет чахотка.
Наплевать, что не стала царицей –
Замуж выйти – и то не успела.
В Томске летом звенели птицы,
Монастырка-река белела.
Дмитрий
Не горюй не грусти. Ты поправишься.
Я из трав отвар приготовлю.
Мы с тобой отправимся в плаванье
К Средиземному синему морю.
Ты красивая и усталая.
У тебя манящие плечи.
Я ведь в юности плавал в Италию.
Там чахотку многие лечат.
Екатерина
И за ради больной неудачницы
Сможешь бросить свою Ульяну?
У меня ведь характер – наплачешься.
Дмитрий
Но зато какой постоянный.
Екатерина
Плыть за море ночами лунными
Было б сладко при прошлой силе…
Обо всем мы, родной, подумали.
Только вот о деньгах – забыли.
Мысли, мысли как птицы вьются
И мечта, как солнце встает.
Знаешь, Митя, в руках у Брюса
Глинки, Глинки – поместье мое.
Он не зря вокруг меня кружит
И словами просяще вьюжит
Стать хозяйкой его кораблю.
Только я его не люблю.
Будут чайки печальные песни
Петь про то, о чем сладко мечталось.
Жаль, твоей офицерской пенсии
Хватит только на белый парус.
Так отрадно стоять на пороге,
Песню взглядов печально петь.
Мы сумели вынести горе –
Как бы выдержать счастье суметь.
Ты со мною сил набирайся.
А расстаться придет черед –
Потихоньку на флот возвращайся.
Если бриз морской позовет.
Выпив водки, а может – рома.
Вспомнив, глянешь на медальон.
Будешь в волнах Балтийского моря
Слышать кроткое слово мое.
Автор
А как молодая бирюза – белесая.
А как зрелая бирюза – голубая.
А как мертвая бирюза – зеленая.
Октябрь 1744 года
Екатерина тихонько гладит по голове спящего Овцына.
В перстне бирюза позеленела.
Знаю – и грешна я и больна.
И тоске зеленой нет предела,
Как спасенья нету от вина.
В перстне бирюза позеленела,
Значит, скоро срок наступит мой.
Долюбить к несчастью не успела.
Хоть не брать любимого с собой.
Времечко идти за генерала.
Овдовеет бедный Саша Брюс.
Только год цыганка нагадала.
Сбудется ль? Загадывать боюсь.
Зябко от морозного тумана.
Сколько жить, с немилым колеся.
Но у Мити добрая Ульяна.
Не простить красивого нельзя.
В звонкой печке огненные пляски.
И скажу в преддверии зимы -
Ты живи подольше, сокол ясный,
Сколько вместе бы прожили мы.
Автор
У березы листья желтые.
У осины листья красные.
Шелестят поля несжатые
И зовут пути опасные.
Облетают листья красные.
Смотрят ветви сиротливые.
Тяжелы пути ненастные
Времена несправедливые.
Облетают листья желтые
Остаются ветви голые.
Молвит небо белым шепотом,
Что зима придет холодная.
Будет вьюга шарфом шелковым
Заметать следы напрасные.
Спят под снегом листья желтые
Спят под белым листья красные.
То смеются, то печалятся
Свечи снега оголтелые.
И скрипит осина страстная
И звенит береза белая.
Отчего ж снегами скомкано,
Счастье надвое не делится?!
И целует пальцы тонкие
Королевич юной девице.
Р.S.
Екатерина Алексеевна Долгорукова в 1745 году вышла замуж за генерала графа Александра Брюса, поехала в Новгород, на место казни родственников, в дороге простудилась и умерла в том же году в возрасте 33 лет.
Дмитрий Леонтьевич Овцын в 1745 году вернулся на службу, командовал на Балтике различными судами, был секунд-интендантом Кронштадского порта, дослужился до капитана 1 ранга и умер в 1757 году в возрасте 52 лет.