От предсмертного завтра не скрыться в своих подземельях,
Все острее предчувствие самой последней тоски.
И находит какое-то оцепененье безделья
Перед белой бумагой, что больше не хочет строки.
Да и ты не нуждаешься больше в словах, в утешенье.
Всё равно все солгут – это загодя ясно уже…
Эта жизнь обернулась крушеньем надежд, пораженьем,
Растворилась в кошмаре, увязла в ночном мираже.
И с неё ты спросить уже больше не сможешь, не вправе,
Отчего не сложилось иначе… Другой человек
Поправляет очки в металлической тонкой оправе,
Чтоб вглядеться чуть с горечью в свой укороченный век.