У неё особый шелест платья.
Шаг не обозначен, как чутьё.
Без прикосновения объятья
всем и сразу в ауре её.
Нежный колорит земному свету
добавляет нега тайных грёз,
что трепещут в ленточке по ветру
с вихря распустившихся волос.
С щедростью - того гляди растает,
словно континентам и морям,
она столько счастья излучает -
исчезают тени по щелям.
До того, как мы соприкоснулись -
она вскользь, а я едва дыша -
все, её увидев, встрепенулись.
Так была принцесса хороша!
В этот миг, растеряны и немы,
изумлённо руки расхлестав,
дамы поснимали диадемы,
парики зачем - то растрепав.
У повес, которые стремились
тронуть локоток её руки,
так сердца за пазухой забились,
что голов лишились котелки.
Она шла воздушною тропинкой
с колдовским сиянием в глазах.
В этом свете крошечной пылинкой
промелькнул Петрушка в бубенцах.
Потянулся вслед её восторгу,
восхищённый, как на поводке,
И в свою направился каморку
с жарким поцелуем на щеке.
Это было камерное место,
где он мог с печалью на душе
углубиться в помыслы и кресло,
смутно разделившись в трельяже.
Грим стерев замыленою тряпкой,
положив на столик бубенцы,
он седую голову охапкой
взял в ладони словно на весы.
Потерявшись, сидя без движенья,
в бесконечном множестве минут,
перевёл глаза на отраженья
и сказал в задумчивости: "Шут!"
И ещё о чём - то, но несвязно
и на неизвестном языке.
Женщина, которая прекрасна,
расположит чучело к тоске.
Безутешной скорби полной мерой
грудь заполнит, чем себя не тешь...
Я не слышал как меня с премьерой
поздравлял по радио помреж.