* * *
Все поэты, все пастыри, все лицедеи,
все, кем мы насыщались и все, с кем радели –
раскачав пятигранную жесть,
алой ржавью осыпали наши постели,
наши дни, наши месяцы, наши недели,
наши ночи – хоть спать не ложись!
Всех их встретил Харон, всем им чем-то потрафил
черный Стикс, разбежавшийся в сторону Яхве,
устремившийся в рай через ад...
Гаснут лики икон, вянет тьма фотографий,
как чаинки, кружат лепестки биографий,
сухожилья монад и менад.
Все смешалось, распалось, по новой сложилось
в то, что Босху примнилось и Блоку приснилось,
в то, что Сведенборг в колбах натряс...
Это кара Господня, это дьявола милость,
это шелест гробов, это их пятикрылость,
это прах, сотрясающий нас;
это в ангельских крыльях дружок мой очнулся,
это враг мой о Божью ресницу споткнулся,
это брат мой в Гоморру бредет,
это я – через слезы – ему улыбнулся,
с Бытием перепутав Исход.
Впрочем, все эти сдвиги – не боле чем Торы
повороты, шарады, приколы, повторы,
хлад Матфея и трепет Луки...
Высыхают моря, рассыпаются горы,
истончается память, стирается горе –
вымирая, как эти стихи...