Поминальные свечи шалфея горят в канделябрах зеленых,
Оплетает кладбищенский плющ основания статуй.
Над могилами полдень звенит так заманчиво-сонно,
Так беспечно, что вечность уже и не мнится проклятой.
Тень платана резная чуть колышется солнечным ветром,
Надо мною кукушка насмешливо-молча присела на ветку.
Я не стану ее вопрошать: "Сколько лет?", мне не нужно ответа.
Свето-тенью накрыло меня, я попался, как в клетку.
Что я делаю здесь, в жарком свете июньского солнца?
Что меня привело в позабытый живыми могильник?
Поминальные свечи шалфея, календулы желтые донца,
Да мой ангел с отбитым крылом, надо мною застывший бессильно.
Я давно позабыл свое имя, из памяти стерлись причины,
И виновные в смерти наказаны страшно, и месть совершилась.
Так зачем же я каждое лето стою под чужою личиной,
У могилы, в которой и тела уж нет, и плита уж давно искрошилась?
Черный плащ, словно адское пламя, горяч, но мне вовсе не жарко,
Две увядшие розы печально багренеют на сером граните.
Поминальные свечи шалфея лиловеют в зените так ярко,
Так печально крылом осеняет меня мой убитый Хранитель...