Грустят промокшие деревья.
Прозрачен лес, видать насквозь -
что было скрыто леса сенью,
теперь увидеть довелось:
тропинок вязь, дорожек стрелы,
кустов упрямые ряды
и ни одной от листьев тени,
стоят все голые они.
Травинки каждой жухлой виден
и колосок и стебелёк,
а тишины поток завиден,
шуршать ведь лист теперь не мог.
Листом опрелым воздух пахнет.
Периной под ногой лежит
тот лист, что был такой шуршащий,
теперь промок и не шуршит.
Синица тренькает лишь рядом
своим нежнейшим голоском.
Весь лес теперь объемлешь взглядом -
знаком он был, стал не знаком.
И так спокойно здесь и мило,
так тянет - всё бродить, бродить,
пусть может даже и уныло,
не хочешь, всё же, уходить...