Блеснул денек бутылочной стекляшкою,
перемахнув полдневную межу.
Свинцово разбухая промокашкою,
темнела высь, готовясь к мятежу.
Качнуло гром. Побрел я, всеми брошенный,
как Гамлета отец, метя плащом
дороги хлябь. Я шел, душой всполошенный,
обвитый горечи – слепым плющом.
В стене дождя простерся, вне обочины,
И ждал, когда промчит по мне трамвай.
Он несся, бритый ветром и всклокоченный,
гудя в затылок дребезжаньем свай.