Александра ПОЗДНЯКОВА (АГЕЕНКО)
МОИ ОДНОКЛАССНИКИ
(80-летию средней школы № 1 посвящается)
Школа… Школьные годы… Одноклассники… Не буду вдаваться в теорию, скажу одно: это незабываемо, это неповторимо, это на всю жизнь. И есть повод сегодня вспомнить и поразмышлять: в нынешнем году средней школе № 1 г. Артема, которую мне и моим одноклассникам посчастливилось окончить в 1953 году, исполнилось 80 лет.
Наш выпуск был первым после пожара. Сгорела школа еще в годы войны. Мне пожар этот помнится как сейчас, хотя, по-моему, ходила в первый класс: огромное красное зарево на темном вечернем небе… Зарево далеко было видно. Помню, я с кем-то из соседских ребятишек забралась на какое-то возвышенное место на территории совхозного питомника за нашим домом на Комсомольской (примерно, в районе нынешней бани). Мама меня к школе не пустила, а кто постарше – те побежали… Для города этот пожар обернулся большой трагедией. На весь Артем остались тогда только две средние школы: шестнадцатая - на девятом километре и семнадцатая (ныне девятнадцатая) – в противоположном конце города. В строй первая школа вступила после восстановления только в 1952 году. Пришли мы туда в десятый класс из семнадцатой. Формировался класс три года, с 1950-го, когда после семилетки мы поступили в семнадцатую из разных школ. К нам подсоединили всех второгодников и приезжих. Вот такой «сборной солянкой» был тогда наш 8 «в».
Новая школа нам очень понравилась: просторная, светлая, с большим вестибюлем на первом этаже, рекреацией – на втором, с хорошим спортзалом, учебными кабинетами по физике и химии. Территория вполне приличная, стадион, волейбольная площадка… Нам отвели класс (по-нынешнему – кабинет) в правом крыле здания на третьем этаже, направо от лестницы. За парты сели, кто с кем хотел. Помню, как дружно, всей школой озеленяли территорию. Нашему классу поручили посадить деревца от крыльца школы до выхода на улицу Фрунзе. Этой кленовой аллее - подумать только! – уже 60 лет.
На занятия ходить стало вдвое короче: ведь автобусы по городу не курсировали, как сейчас, и добирались мы до школы из разных углов Артема (к примеру, с улиц Комсомольской, Ульяновской, со станции «Озерные Ключи», из Кневичей и т.д.) пешком. В семнадцатой два года мы занимались во вторую смену, с половины третьего, возвращались поздно, а зимой – по темноте. А в новой школе учились мы с утра.
Переход наш в новую школу оказался безболезненным: по сути, мы осваивали лишь помещения, а человеческое окружение было привычным: и учителя, и товарищи по классу. И директор прежний - Евгений Степанович Куренкин, он же преподавал литературу, математику вела его жена Вера Петровна, оба бывшие фронтовики. Физике нас учила Валентина Тимофеевна Степанова, химии – Валентина Андреевна Кругликова. Вера Александровна Иванова преподавала историю, Надежда Петровна Добромёнова, – английский язык. Физкультуру вел Николай Григорьевич Кундиус. При нем каждый учебный день начинался с зарядки, на которую выстраивалась вся школа, осенью и весной – по теплу – на школьном дворе, зимой – в коридорах. Не погрешу против истины, если скажу: учителя к нам относились уважительно. Не припомню случая, чтобы кто-то из них повышал на нас голос, пытался унизить словами или, чего доброго, приложить руку. Вспоминаю уроки математики и астрономии, тихую и будто неприметную Веру Петровну Куренкину. Казалось бы – хоть на голове стой на уроке при таком ее характере. Но… как она умела загрузить нас работой, да задачи выискивала потрудней и поинтересней! Как умела повернуть, казалось бы, такую строгую и сухую науку ее занимательной стороной, постоянно побуждая мыслить! И похвалит вовремя, и пожурит беззлобно. Паиньками мы, правда, не были, особенно в восьмом классе (случалось тогда, и уроки срывали), но учителей своих ценили и уважали.
В десятом («б») мы уже дружный коллектив, надежда своих родителей и учителей, учились добросовестно. Типичные дети войны (1935 – 36 годов рождения), дети своего, нелегкого времени: страна еще испытывала послевоенные лишения, восстанавливала хозяйство, налаживала нормальную мирную жизнь. Трудностей всем хватало… Случалось, и недоедали, и одежду после старших донашивали, и учебниками делились. Правда, как и во все времена, в разных семьях и достаток был разный. Но это на наших отношениях в классе остро не сказывалось: мы умели дружить!
Нам было чем заняться после уроков в любимой школе. Спевки в хоре, которым неизменно руководила Надежда Петровна Добромёнова. Драматический кружок во главе с Людмилой Александровной Перваго, преподавателем литературы в 10 «а». Девочки ходили в кружок художественной гимнастики. Мальчишки пропадали на стадионе – гоняли футбол, играли в волейбол. Часто проводились вечера – непременно с концертами художественной самодеятельности, с выступлениями драмкружка – ставились сценки по произведениям русских классиков, с выступлениями чтецов, певцов… Школа участвовала в городских спортивных соревнованиях и смотрах художественной самодеятельности. А какие интересные диспуты проводились в городе! Какими бурными были комсомольские собрания!
«Бегали» мы на вечера и в СГТУ (специальное горнотехническое училище), чем доставляли лишнее беспокойство нашим учителям. Почему-то им не нравилась наша дружба с «гэпэтэушниками». А ведь там учились такие же мальчишки, как и в школе, мы с ними росли на одних улицах, играли в одни игры… И там было интересно! Танцы – под оркестр. Что мы только ни танцевали! Польку, краковяк, падеспань, танго, фокстрот, мазурку даже… А вальс… Научиться танцевать вальс было верхом престижа, особенно для мальчишек. Ставились прекрасные самодеятельные концерты. Художественным руководителем в училище был мастер своего дела Анатолий Кондратьевич Ерёменко, отличный баянист и аккомпаниатор. Помню, пришел к нам в школу секретарь комитета комсомола училища Степан Носков (будущий директор ДКУ, краевой «министр культуры») с просьбой помочь наладить в училище работу танцевального кружка. Обратился ко мне как к секретарю комсомольской организации школы: «Понимаешь, у нас ведь одни мальчишки. А какие танцы без девочек?» Так в танцевальную группу училища влились я, Галя Щукина, Нелли Грибкова, Ася Берг, Галя Филюшина, еще кто-то из наших девчонок. Костюмы нам заказывало училище. Исполняли мы белорусскую «Бульбу», молдавский танец под мелодию известной «Смуглянки», непременно русский… Мальчишки лихо отплясывали на сцене матросский танец «Яблочко».
Как-то лет так через двадцать встретила я в Хабаровской Высшей партийной школе (довелось еще и там поучиться) своего партнера по танцам в СГТУ Алексея Овчинникова. Он работал в ВПШ секретарем парткома. Узнали друг друга, вспомнили юные годы. Это был уже не худенький мальчик, а средней плотности мужчина, довольно лысоватый, но все с теми же умными глазами и застенчивой улыбкой. Тогда он готовился к защите кандидатской диссертации, и давно уже, наверное, кандидат наук…
Кстати замечу, что из стен СГТУ выщли «в люди» Алексей Волынцев, Михаил Вялых, Анатолий Золотарь, наши сверстники, «мальчишки с нашего двора», ставшие впоследствии партийными руководителями. Алексея Волынцева артемовцы знают и помнят как первого секретаря горкома партии, первого секретаря крайкома и председателя краевого Совета последнего созыва, Михаила Вялыха и Анатолия Золотаря – как секретарей горкома.
О классе и школьной дружбе можно целую книгу написать… В моем поэтическом портфеле есть стихотворение «Нас – тридцать три…». Нас, действительно, было тридцать три. Выросли в недостатках, зачастую – в больших семьях (в нашей, например, было семеро детей). С раннего детства приученные к труду, воспитывались в духе коллективизма и взаимопомощи. Учителя много времени и сил нам отдавали. По всем предметам велись дополнительные занятия (причем, без всякой за это доплаты: НАДО!). Классные руководители по нескольку раз в году бывали у каждого своего ученика дома. Хорошо успевающие подтягивали отстающих. Таким «консультантом» для своих одноклассников все годы учебы довелось быть и мне. Помню, домой к нам приходили по нескольку человек из разных углов города. Мы выставляли на середину кухни наш большой обеденный стол, рассаживались поудобнее, решали задачи, разбирали трудные темы. В общем, гранит науки грызли коллективно. Закончили мы школу вполне прилично: я – с серебряной медалью, много было хорошистов. Наступила пора определяться со своим будущим. А как о нашем хорошем, светлом будущем мечтали наши родители! Дать детям образование как пропуск в это светлое будущее они считали своим долгом. Из кожи, как говорится, тянулись и тянули своих чад.
От школы мы отрывались болезненно, как дитя от груди матери. Почти месяц еще приходили в школу после обеда, включали радиолу и … танцевали в фойе. Потом гуляли по городу, в парке. Евгений Степанович Куренкин, добрый и чуткий наш директор, понимал: мы со школой ПРОЩАЛИСЬ. Кто – надолго, а кто - быть может, навсегда. Как юный Пушкин и его товарищи с лицеем. Я тогда даже подписала свою фотографию Виталию Сучкову, с которым учились в одном классе все десять лет, такими словами:
Куда бы нас ни бросила судьбина,
Каким бы в жизни мы ни шли путем,
Все те же мы: нам целый мир - чужбина,
Отечество нам – школа и Артем.
Стихи я писала еще в школе. Но тут явно для выражения чувств своего таланта не хватило: первую и третью строки позаимствовала у великого классика. Да простит он мне мое юношеское поэтическое «хулиганство»!
После выпуска весь наш класс разлетелся, кто куда. Москва, Ленинград, Свердловск, Казань, Хабаровск, Владивосток…Не удерживали ни расстояния, ни большие конкурсы при поступлении в вузы, ни слабые материальные возможности большинства наших родителей: ничего, будем учиться и работать. Но всем нам ужасно хотелось самостоятельности, взрослости, хотелось самим принимать решения, самим за себя отвечать. МЫ БЫЛИ ТАКИМИ! Сейчас, возможно, это звучит высокопарно, но все стали достойными гражданами своей страны и честно ради ее блага трудились, никто не опозорил, ни родителей, ни имени своего, ни школы. Низкий поклон ей за верные нравственные и жизненные ориентиры, за прочные знания! Они. Знания, действительно, оказались настолько прочными, что позволили нам не только успешно выдержать большие конкурсы при поступлении в вузы, но и в дальнейшем помогать учиться своим детям и внукам по так называемым новым программам.
Как сказал бы ученый-историк, «теперь перейдем к персоналиям». Сразу отмечу: есть среди моих одноклассников и школьных товарищей и заслуженные в своей отрасли работники, и удостоенные правительственных наград, и ученые, и партийные и советские руководители. Но главное – не было (и нет) любителей прокатиться по жизни на чужом горбу.
Людмила Лялюшкина (Левицкая), например, - заслуженный врач РСФСР, после окончания Хабаровского мединститута и до выхода на пенсию (47лет!) работала в медсанчасти шахты № 3-ц в Артеме, уважаемый в городе человек. Валентина Демчук (Цыганаш, живет в Хабаровске) – отличник народного образования, преподавала биологию, заведовала учебной частью большой средней школы. За внимание к людям, отзывчивый нрав и сердечность прозвали ее в своем микрорайоне «народной учительницей».
Александра Агеенко (Позднякова, автор этих строк) – педагог и журналист, почти тридцать лет отдала журналистике, работала редактором газет в Спасске-Дальнем и Партизанске. Свою же трудовую деятельность после окончания Воронежского университета начинала в школе рабочей молодежи №1 Артема, преподавала, заведовала учебной частью. А газета «Шахтер» стала мне стартовой площадкой в журналистскую профессию. С 1985 года - Заслуженный работник культуры РСФСР. Член Российского межрегионального союза писателей. Почетный гражданин Партизанска.
Анатолий Черняк свою дорогу в жизни нашел нелегко. Оставив третий курс Хабаровского железнодорожного института, служил в Советской Армии, за участие в боевых операциях (по исполнению интернационального долга) награжден Орденом Славы. Когда мы уже работали, он был студентом третьего курса электротехнического факультета ДВПИ. Учился на дневном отделении и работал по вечерам, помогал больной матери. После института трудился начальником котельного цеха Партизанской ГРЭС. Тогда я в Партизанске я руководила городской газетой, и мы часто встречались. Каким он был интересным, эрудированным собеседником! Как хорошо разбирался в людях и ценил дружбу! Выросший без отца (его он лишился в годы репрессий накануне войны, мать осталась с тремя мальчишками на руках, но об этом он никогда с нами не говорил), стал прекрасным мужем и отцом. Последние годы жизни работал в «Примкрайтеплоэнерго».
К сожалению, проводили мы в последний путь и Любу Богословскую (Чеботину). Окончив отделение английского языка ДВГУ, она заведовала методическим кабинетом английского языка университета, позднее работала в издательстве ДВГУ. Бывала с мужем-кораблестроителем в его заграничных командировках, приглашалась там на спуск новых судов со стапелей, о чем любила вспоминать… Прекрасная, гостеприимная хозяйкой, воспитала двух дочерей. «Мой дом – моя крепость». Не ошибусь, если скажу, что это было девизом ее жизни. И свой дом она хорошо вела, и крепко держала в руках штурвал семейного корабля. Умела и других поддержать, и от души это делала. С Любой мы встретились на традиционном вечере встречи в школе в феврале 1992 года, а не виделись до этого тридцать лет. На том вечере и дали слово: больше не терять друг друга. Когда я переехала во Владивосток, встречались довольно часто, организовывали и встречи одноклассников. Так у меня, пожизненной «связной» класса, появилась в этом деле помощница.
Пятью годами ранее, в 1987 году, тоже на вечере встречи, увиделась через много-много лет с Анатолием Золотовым, нашим Золотенком, заядлым футболистом и добрейшим человеком. Он вернулся с семьей в Артем из Средней Азии, куда пришлось из Уссурийска когда-то переехать из-за маленького сынишки: в Приморье тот часто болел. У сына к 1987 году уже была армия за плечами, завел свою семью, обосновался в Крыму. И вот – возвращение Анатолия в родные края. Я убедила его переехать в Партизанск. Турбинному заводу «Ураган» требовались специалисты, и выпускник мехфака ДВПИ вполне пришелся там ко двору в качестве технолога. Общительный по характеру, Анатолий быстро прижился на новом месте, а опыт работы на заводе самолетостроения в Фергане помог ему освоить и производство турбин для морских судов.
На том памятном вечере встречи в феврале 1987-го экскурсоводом нашим была Вера Александровна Иванова. Единственная из наших учителей, кому довелось дожить до того года, отличник народного образования, она по-прежнему преподавала в школе историю. После торжественной части и концерта Вера Александровна повела нас в НАШ класс. Нас – это Нину Покоевич (Герасимову), Анатолия Черняка, Анатолия Золотова, Станислава Левицкого и меня. Постояли, помолчали, пошли рассаживаться на свои места. Прохаживаясь между рядами парт, Вера Александровна безошибочно отмечала: «Вот здесь сидели Шура Агеенко с Галей Щукиной, а там – Витя Лабунец со Стасиком Левицким. Там - Толя Золотов с Герой Кононенко…» «Вы все это помните?» « Я еще не то помню! – засмеялась Вера Александровна. – Помню, например, кто в кого влюблялся». И стала выказывать нам наши «тайны». «Как? Вы знали?» «Да нам, учителям, все было видно». Да! Вот это память! Профессионала? Человека? И одно дело – «было видно», другое дело – помнить это тридцать пять лет! Но, думается, любили нас наши учителя, потому и помнили…
Левицкий Станислав получил профессию строителя и постиг ее, как говорится, от и до. Каменщик, отделочник, сварщик… Работал прорабом в Артемовском стройуправлении, возводил здание ГУМа, многоквартирные жилые дома. В качестве главного инженера руководил строительством птицефабрик «Михайловская» и в поселке Новом.
Виталий Конченко, скромный и тихий, любил, не в пример нам, проводить летние каникулы на пришкольном участке: копал, полол, что-то с чем-то скрещивал, что-то к чему-то прививал. Помню, принимая от него гербарий (такое задание нам было на лето), в котором все листочки у растений зеленые, а цветочки – цветные, учитель биологии Екатерина Кузьминична Серова с восхищением сказала нам: «Знайте: Витька будет ученым!» (Она его всегда называла Витькой). И ее предсказание сбылось: Виталий окончил Мичуринский сельскохозяйственный институт, защитил кандидатскую диссертацию – о выведении новых сортов винограда в условиях Приморского края. Плодоводством он и занимался, вернувшись в родное Приморье.
Как можно забыть Киру Острикову, худенькую умную девочку с печальными глазами!? Пришла она к нам в девятом классе. Жила в Артеме в семье своей тети, потому что мама ее умерла в блокадном Ленинграде, она же чудом осталась жива. Кира прекрасно училась, много читала, но была замкнутой и редко посещала наши школьные вечера. После окончания школы Кира уехала учиться в Москву в историко-архивный институт. Мы с ней переписывались в студенческие годы.
Виктор Родионов окончил Казанское высшее артиллерийское училище. Знаю (по рассказам родственников), что ему довелось служить и в Египте в качестве военного советника, помогать дружественной нам стране осваивать ракетные установки. Ушел из жизни Виктор совсем молодым: ему было, по-моему, чуть больше тридцати, когда он умер от лейкемии, оставив на Украине молодую жену и малолетнюю дочь. Комментарии в данном случае, по-моему, излишни.
Кадровыми морскими офицерами стали Эдуард Бурмистров и Анатолий Калинников, специалистами-механиками – Георгий Кононенко и Анатолий Золотов. Александр Калашников получил профессию горного инженера в ДВПИ. Биолого-почвенный факультет Воронежского университета окончила Нелли Грибкова, химический факультет Ленинградского университета – Ася Берг. Виталий Сучков и Людмила Щербина стали химиками-технологами, а Нина Герасимова (Покоевич) и Владимир Рожков – врачами. Преподавала физику в Дальневосточном институте рыбного хозяйства Галина Щукина (Борисова), замещала декана на одном из факультетов…
Николай Радченко, который «в «народе» звался просто «Коля Рак», в начале сентября 1953 года ушел в специальное горнотехническое училище на старший курс. И это был, пожалуй, правильный выбор: училище при полном материальном обеспечении давало и среднее образование, и профессию. Получив специальность горного техника и электромеханика, Николай трудился горным мастером на шахте № 3-ц («Амурская»), затем заместителем начальника участка. Увлекался футболом, играл в команде своего ведомства, потом пятнадцать лет давал репортажи в местную газету о футбольных матчах «Шахтера», позднее «Авиатора» с другими командами города и края, писал о проблемах спорта. Как нештатный корреспондент с многолетним стажем теперь он «Ветеран газеты «Выбор» (это звание редакция учредила три года назад, с вручением удостоверения и медали). Нашему классу он верен до сих пор.
В короткой публикации обо всех одноклассниках не рассказать. Уверена, что каждый заслуживает отдельного очерка, хотя с некоторыми после окончания школы не удалось больше увидеться, не то чтобы проследить их жизненный путь. Но, пожалуй, назвала почти всех, с кем когда-то поддерживала связь и о судьбе которых что-то знаю. И, конечно, не забыть нам традиционные школьные вечера встреч, на которых мы порой через многие годы находили друг друга, чтобы потом уже не потерять. Не забыть встречи на свадьбах одноклассников, наши посиделки, когда мы собирались за дружеским столом, соскучившись или по случаю приезда кого-либо из наших с Запада. Вот после одной из таких встреч в феврале 1998 года и родилось мое стихотворение «Нас – тридцать три…». В нем есть такие строки:
…Нам вместе хорошо, и мы листаем
Страницы биографии своей,
И в памяти не раз перебираем
События минувших школьных дней.
Они свежи, как первоцвет весенний,
Хоть все, что было, - это так давно!
И принимаем мы, как дар бесценный,
То, что другим, быть может, не дано.
Нас было тридцать три…
Как ЗДЕСЬ нас мало!
Иных уж нет, и нам их не забыть…
Какое счастье Небо нам послало,
Что удалось нам дружбу сохранить!
Ведь в этой дружбе (не бросаюсь словом!) -
Надежда, сила. Чтобы дальше жить.
Мы время торопить опять готовы,
Чтоб нашу встречу снова повторить…
Но время неумолимо, как его ни торопи… И жизнь уже не та, и мы уже не те… И встречи стали все реже и реже… И в воспоминания все чаще закрадывается грусть. Кому-то из нас судьба даровала возможность еще пожить на этом свете, нам уже по семьдесят пять. Живая история! И школа недавно отметила свое 80-летие. Признаюсь, приятно сознавать себя пусть маленькой, но частичкой ее истории. Но жизнь продолжается, и школе предстоит еще не один выпуск. Так пусть ей сопутствуют процветание и успех!
Нас - тридцать три…
Мы школьные друзья, не «шишки» и не гении.
И собрались мы здесь не просто так:
Агеенко с хрустящими коленями,
Седой наш Стас, лысеющий Черняк…
И с нами вместе Стаса друг бывалый,
Различных стран, морей знаток большой
Ядрышников Витёк (был смолоду кудрявый,
Теперь - почти с босОю головой).
Известный балагур наш Коля Радченко
(В «народе» звался просто Коля Рак).
Он выходками всех нас озадачивал,
Да и теперь хохмач, чудак, остряк.
А мастер ведь какой! Ту влагу драгоценную,
Что здесь мы пьем, он сам и сотворил.
И думается, он ее, наверное,
Нигде и никогда ни капли не пролил.
Ему, поверьте, не сидится дома.
Шахтер и футболист. И репортером был!
Известно всем: как «секретарь горкома»
Артемом по ночам руководил.*
Мы вспоминаем, как Черняк наш, Толя,
Задачки щелкал, тонко, как острил,
Как к Саре** Стас пылал большой «любовью»
И как он географию «любил».
Потом нам Толя слал привет от ГРЭСа,
В квартирах каждой лампочкой светя.
Левицкий Стас, когда стал город тесен,
Нам пол-Артема выстроил шутя.
От суши никуда ему не деться,
Хоть раньше поклонялся он воде***.
А Толик снова окунулся в детство,
Точнее - в дедство, через букву «д».
Вот Шура А., наш активист заядлый
И заводила комсомольских дел.
Отличницей была, и мы в её тетрадках
Паслись, уроки сделать не успев.
Она нас на собраниях шерстила
И со стены нам «строила привет»,
И позже - в журналисты угодила,
Наверняка - от этих стенгазет.
Ей ставит жизнь не легкие задачи.
Она по-прежнему немалый воз везет
И в трудностях не хнычет и не плачет,
Нет-нет еще и книжки издает.
Мы здесь сидим с настырной нашей Любой****:
Огонь в глазах, хоть с сединой виски.
Придите в гости - всех вас приголубит
И умереть не даст вам от тоски.
Привычно ей: беседы «тет -а - тетом»
(Будь откровенен, возражать не смей!),
Бороться с распроклятым диабетом,
Руководить «английским» кабинетом*****
И корабли «толкать» со стапелей.******
Чтоб школьные познанья не прокисли,
Взялась Любаша внучку обучать.
И та уже рационально мыслит,
Но бабушка советует… списать…
***
… Нам вместе хорошо. И мы листаем
Страницы биографии своей,
И в памяти не раз перебираем
События минувших школьных дней.
Они свежи, как первоцвет весенний,
Хоть все, что было, - это так давно!
И принимаем мы, как дар бесценный,
То, что другим, быть может, не дано.
Нас было тридцать три…
Как ЗДЕСЬ нас мало!
Иных уж нет, и нам их не забыть…
Какое счастье Небо нам послало,
Что удалось нам дружбу сохранить!
Ведь в этой дружбе (не бросаюсь словом!) -
Надежда, сила. Чтобы дальше жить.
Мы время торопить опять готовы,
Чтоб нашу встречу снова повторить…
*как «секретарь горкома» Артемом по ночам руководил – по выходу на пенсию работал в горкоме партии ночным сторожем
** Сара – прозвище учительницы географии Серафимы Васильевны Федоровой, которую многие из нас побаивались за строгий характер и высокие требования к нашим ответам
*** Хоть раньше поклонялся он воде – после окончания школы мечтал стать моряком и даже поступал в Высшее мореходное училище, но по сложившимся обстоятельствам стал строителем
**** речь идет о Любе Богословской (по мужу – Чеботина)
*****руководить «английским» кабинетом – заведовала методическим кабинетом английского языка в ДВГУ
******корабли «толкать» со стапелей – во время пребывания с мужем-кораблестроителем в Польше всегда приглашалась на спуск новых судов со стапелей, по традиции разбивала бутылку шампанского о борт корабля.