Неслышными кошачьими шагами
(так рысь крадётся тропами в бору)
ОН огибает стол, и сапогами
почти не прикасается к ковру.
ОН стар, плешив, приземист - гений века,
и оспины - что порох на щеке,
и трубка - неизменная утеха -
подрагивает в левом кулаке.
ОН только что бродил вечерним парком,
где смолкли птичий гомон, шум листвы...
ОН говорит: "Ну, что ж, товарищ Карпов,
начнём, пожалуй. Я готов. Как вы?.."
Давно знаком проверенный художник,
ЕГО с натуры рисовал не раз,
усердно, точно в срок исполнить должен
очередной ответственный заказ.
...Глядит с холста не рухлядь, но - воитель
с слегка посеребрённой головой,
поверженного рейха победитель,
родной, любимый вождь, кумир, герой!..
Окончена работа. ОН подходит,
чуть руку с трубкой выставив вперёд,
и долго зорких глаз с холста не сводит,
не узнаёт себя и узнаёт...
А холст, ещё сырой, вдруг обезумев
от ужаса, трепещет перед НИМ:
случайна милость, гнев непредсказуем...
И холст согнулся зеркалом кривым!
Спасайся, холст, от пламени, не мешкай!
И ты за жизнь цепляйся, эй, двойник!..
Но что это? - довольная усмешка
кривит лицо натурщика на миг.
И вот уже ОН трубку набивает,
ОН весел, шутит...
Говорит народ,
что ОН чудесным даром обладает
заглядывать в грядущее. Вперёд.
Так, может статься, знает ОН об этом:
в тоске по временам "стальной руки"
вздымают ввысь и ныне те портреты
наивные, святые дураки...
Вселенская по нраву мясорубка?!
"Отец, воспрянь!.." - ОН слышит...
До сих пор
в ночи не гаснет памятная трубка,
горчит дымок "Герцеговины Флор"...
1988