Снилась бабушка мне. Утиралась платком.
И платьишко на ней не парадное.
Говорила знакомым своим шепотком:
«Я тоскую, моя ненаглядная».
И вздыхала, рукой заправляя в платок
Прядку, выпавшую с серебринкою.
Поднялась в свой совсем невысокий росток
И ушла незнакомой тропинкою.
Я проснулась. На улице ранний туман.
Воздух чист и по-новому дышится.
Только чудится всюду мне бабушкин стан,
Шепот тихий, прерывистый слышится.
Стало грустно и больно и стыдно до слез –
Я все реже звоню теперь бабушке,
А еще далеко до вершин и до звезд,
А еще так недавно – оладушки.
Стало много насущных проблем и забот.
Сумасшедшее мы поколение.
Завтра я позвоню, ну, денек подождет.
Только бы ей хватило терпения.
А она всякий раз, отправляясь в постель,
Всем Богам о судьбе моей молится.
И как будто сам Ангел в мою колыбель
С умиленной улыбкою клонится.
Ночью ей вдруг приснится, что плохо со мной
Просыпается, молится, крестится.
И опять засыпает с щемящей тоской,
А мне снится карьерная лестница.
А когда-то она была ближе чем мать.
К ней тянулась еще не ходила я.
Разве трудно мне, разве мне долго сказать,
Что я тоже люблю тебя, милая!
Что все брошу дела! Пусть идет, как идет!
И приеду к ней в гости до пятницы.
И она мне расскажет, она мне споет,
И в парадное платье нарядится.
Береги тебя Бог! Каждый день. Каждый час.
Жизни мало – постичь доброту твою!
Слышит кто-то на небе как молишь о нас.
И мы живы твоею молитвою.