Дядя Ваня
Ощетинившись лесами и заросшими полями,
К деревеньке неказистой путь-дороженька пылит.
И когтями, и клыками, и аршинными корнями
Уцепившись в свою землю, Раздолбаево пыхтит.
Уж который век над нею пролетает незаметно.
По ночам они летают, вот никто и не видал.
"Коли вызвездит, и ночью это было бы приметно,-
Вдруг подумал дядя Ваня,- век бы звук какой подал.
Вот хоть взять ворону эту, иногда и ночью каркнет
Иль сова в окошко ухнет, аж подскочишь невзначай".
Он с женою размышленьем поделился. Та как гаркнет:
"Ты опять за брагой лазил? Что моргаешь? Отвечай!
Значит, так они летают, что ни шороха, ни писка.
А по-моему, и вовсе проползают где-нибудь,
Как пьянчуги, на карачках прут тихонечко без риска.
В нашей пуще днем не видно, ну, а ночью просто жуть".
Дядя Ваня проморгался. Но сомнения остались.
К Митрофану он подался. Вот где умник, хоть малец.
Сам и буквам обучился, даже цифры ему дались.
В Раздолбаеве все знают: этот парень- лучший спец!
Как всегда, на голубятне Митрофан читал прилежно
Про какую-то мамашу, что пора ей рамы мыть.
Дядя Ваня прослезился. Вот ведь как читать полезно,
Чтобы вовремя все делать, грамотеем нужно быть.
Митрофан весьма научно подошел к его сомненью
И сказал он дяде Ване: "Нужно все обмозговать.
Коль сложить все аргументы, не обрадует решенье,
Коли вычесть, то уж вовсе ничего не увидать.
Но в Медвежьем Заберложье есть такой, кто делит, множит.
Он один в своей деревне проживает много лет.
Перехожие калики мне сказали: "Он все может.
Даже выдумал машину и назвал "велосипед".
По дороге так сигает, что за ним лишь пыль клубится".
Коли это факт научный, а не вымысел какой,
То машина эта может даже очень пригодиться.
Коли век промчаться может, то ползти ему накой?".
И почувствовал тут Ваня, что мозги вдруг стали пухнуть,
Видно, бражка подкачала, доконал велосипед.
Только искорки сознанья потихоньку стали тухнуть.
Он домой побрел, но кто-то матерился ему вслед.
Говорил, что раздолбаям никогда не догадаться,
Как пробраться незаметно, маскируясь и таясь.
Ну, а если (непечатно) будут правды домогаться,
Поживут в пещере темной, беспросветностью томясь.
Но, однако, дядю Ваню запугать не так-то просто.
И решил он не сдаваться, лишь бы к дому доползти.
Все штаны порвал, конечно. Но добрался, в общем, сносно.
Тяжелее было снова груз сомнения нести.
Да и свиделся с женою очень даже недушевно.
В обращеньях непременно поминался экскремент
Плюс ядреное растенье. Все закончилось плачевно.
Скалкой снова отходила. Вспыльчив женский элемент.
Может, скалка виновата иль сомненья одолели,
Или все же ум за разум зацепил велосипед,
Но с тех пор у дяди Вани все мозги вконец сомлели,
И просвет не появлялся, будто его вовсе нет.
К фельдшеру жена ходила за советом о леченье.
Тот сказал, что несомненно тут замешан аллерген.
Чтоб не допустить в дальнейшем никакого осложненья,
Выдал, что нашел в аптечке, то есть, как всегда, пурген.
Ото всех болезней быстро поднимал пурген болящих,
Мчались все к своим удобствам на задах иль во дворе.
Не помог лишь дяде Ване антиаллерген смердящий.
Думал он, что замурован иль в пещере, иль в норе.
Но лишь только мимо окон что-нибудь мелькнет неясно
Или кто пройдет, проскачет, или даже пролетит,
На пути у дяди Вани лучше не стоять, опасно.
Подбежит к окну и сразу громко в форточку кричит:
"Отвечай, ты век какой? Не уйдешь, лазутчик, скрытно!".
Ни ответа, ни привета... Раздолбаево молчит,
Из последних сил кряхтит. Не до века тут, как видно.
Только Ваня не сдается, все равно свое кричит.