20 августа 2012 года, Казань
август в Казани
роскошные встречи
радость общенья
http://www.rg.ru/2012/08/21/reg-pfo/aksenov.html
На удивление тёплый день, плавно перешёл в такой же тёплый, необычный для этого времени года, вечер. И сама обстановка в усадьбе, некогда принадлежавшая генерал губернатору Казани Александру Генриховичу Сандецкому, а ныне ставшая средоточием культурных мероприятий города, дышала теплом и уютом. Да и сам дом губернатора вместивший в себя художественное наследие республики и страны, приветливый всегда любому посетителю художественной галереи, будь то житель Казани, края или зарубежный гость, с величием встречал необычных посетителей...
И тому конечно же был повод... А нынешний и вовсе необычный.
Свой Юбилей отмечает сосед из дома, что расположен напротив...
И хотя по времени жизни они были соседями из разных эпох, но по величию находятся на одной ступени, пусть и в различных ипостасях...
А гости были самые званные и почитаемые, ибо, они хорошо знали и тесно общались с юбиляром и теперь пришли поделиться своими воспоминаниями и чувствами о своём большом Друге. В самой непринуждённой обстановке под звуки джаза, столь любимом юбиляром, они рассказывали об эпизодах из жизни Василия Павловича.
Главной распорядительницей, тамадой вечера была Ирина Барметова, главный редактор журнала "Октябрь" в котором неизменно, по возвращению из эмиграции, публиковался Василий Павлович...
И как то спонтанно, без всяких программных выступлений, без дежурных фраз выходили выступающие на импровизированную сцену под любимую музыку юбиляра и говорили о самом главном, о всенародной любви не только казанцев, что так с любовью организовали юбилей земляка, писателя Василия Павловича Аксёнова, но и людей в других странах мира, где работал и жил именитый писатель.
Свидетельством сказанного является и то, что в презентуемом накануне юбилея журнале "Октябрь" опубликованы множество эссе в том числе американских друзей писателя Людмилы Оболенской Флам и Джека Мэтлока, сотрудника посольства США. Его эссе "Русский писатель в Америке" в переводе А.Воздвиженской написано с дружеской, полной симпатии и уважения американского гражданина к человеку, который в самой грубой форме был отвергнут родиной, но который нашёл и творческие и физические силы и продолжая творить, не терял связи со своей страной.
Здесь, пожалуй, уместно привести и строки из эссе Василия Павловича "Чувство России" где он пишет:
"...Приблизительно также дело обстоит с понятием родина, в пренебрежении которой меня сейчас обвиняют советские журналисты. Я подумал о том, что, если хоть на миг я приму и х концепцию этого понятия, я вынужден буду сказать, что моя родина груба, коварна, лжива, что от неё не видел ничего, кроме унижений, оскорблений и угроз. А между тем к родине, к какой то другой, то ли умозрительной, то ли единственно реальной родине, остались ещё и, видно, всегда пребудут чувства нежные и живые. Чаще всего о них и не помнишь в своём новом доме, но вдруг они приходят, всегда неожиданно, когда на концерте в центре Кеннеди Митька Шостакович под взмахом палочки отца тронет клавиши и снимет с них первые аккорды фортепианного концерта деда или когда вдруг на университетском семинаре разбежишься по книге Мандельштама и споткнёшься на стансе...
И я вхожу в стеклянный лес вокзала,
Скрипичный строй в смятеньи и слезах,
Ночного хора дикое начало,
И запах роз в гниющих парниках,
Где под стеклянным небом ночевала
Родная тень в кочующих толпах...
Именно в качестве представителя этой России я профессорствую в американских университетах...
Таковы превратности судьбы. Оказалось, что мне надо было уехать, чтобы перечитать, а потом разобрать на семинаре с мерилендскими студентами всего Гоголя, и всего Достоевского или всю гениальную кучу поэтов Серебрянного века. Именно в Америке у меня возникло незнакомое прежде ощущение близости к российскому девятнадцатому веку.
Катя после семинаров из Балтимора в Вашингтон в потоке машин мимо международного аэропорта, мимо ипподрома Лорел и Форд Мид, мимо Космического центра Годдарда, я думаю о Пушкине и Мандельштаме, о Набокове и Гоголе, о Чернышевском и Достоевском, об Ахмадулиной, Битове, Искандере, Катаеве, Трифонове, Соколове... Всё это представляется мне теперь одним куском "нашего времени, куском современной российской жизни в двухвековом масштабе, в принципе очень непродолжительным ещё куском, несмотря на то, что столько было изобретено за это время и столько всякого случилось, вплоть до переноса части России в столь непостижимые заокеанские края.
Я почти не сомневаюсь, что Россия существует и в Америке, и это относится не только к физическому cуществованию нашей этнической группы. Эта "американская Россия" разумеется не совпадает с советской версией, но не исключено, что она ближе к астральному телу и душе."
И как бы продолжая мысль, что озвучена Василием Павловичем в конце его эссе, есть необходимость добавить и строки из статьи его американского друга Джека Мэтлока:
"Как американца, чья жизнь была связана с русской культурой, меня успокаивала мысль, что в сложные, неспокойные времена моя страна служила убежищем для творческих людей, столкнувшихся на родине с политическими преследованиями. Василий Аксёнов и Юрий Любимов, наряду со многими другими, включая Владимира Набокова, Александра Солженицына, Мстислава Ростроповича, Эрнеста Неизвестного и Иосифа Бродского, обогатили и американскую и русскую культуру своим присутствием на нашей земле. Любому, кто утверждает, будто коренные интересы России и Америки противоречат друг другу, следует хорошенько обдумать тот факт, что наши культуры не только совместимы, но и обладают общими ценностями. Никакая культура не может существовать в вакууме, без взаимодействия с иными культурами, и лучшее тому доказательство - творчество Василия Павловича Аксёнова"
Сегодня мир изменился. Возможности культурного обмена расширились между странами и нет более препятствий для перемещения между границами творческим коллективам и личностям.
И на фоне достигнутых перемен, особенно приятно помнить и не забывать о наших соотечественниках, которые по тем или иным причинам оказались вдали от родины, но помнят её и не теряют творческие связи с ней.
В ту ночь, после юбилейного вечера шёл дождь, сильный, без урагана и молний.
Просто ливневый дождь. Он шёл стеной и его крупные капли ручьём стекали по стеклу окна, что выходило на липовую аллею. Мне не спалось. Сидя за компьютором, пыталась систематизировать фотографии, которых так много накопилось от всех мероприятий.
Встав у открытого окна, где обычно люблю наблюдать за звёздами, я протянула обе руки дождю и вдруг почувствовала, что капли тёплые, будто и впрямь были человечьими слезами. Я подумала, что это должно быть слёзы Василия Павловича... Это он плакал в тоске по своей родине, которую очень любил...
И я шёпотом сказала ему в темноту и в дождь, что мы его помним и любим, чтим...
На секунду мне показалось, что он пожал мне руку в благодарность...
Ссылки на использованную литературу: Журнал Октябрь 8 2012
Фото автора