Время шло,никуда не стремилось,просто шло. Юля стала частью меня,и если ей было больно,то это фантомно отдавалось во мне. Больно ей было только без вмазки,поэтому мне постоянно нужно было иметь чем оплатить. Может,она и не любила меня,а просто получала выгоду. какая разница? Мне вполне хватало моей любви. Постепенно я подсел,это стало столь же неотъемлемой частью жизни,как и Юля,что внесла это дерьмо в мою жизнь,и без того,впрочем,ничем не наполненную. Я стал чаще бывать у родителей,говорил,что снова проблемы с психикой,и они,наивно и с болью помогали мне на препараты. Как-то я счел,что лучше взять цепочку у матери,нежели попросить. Это было опрометчиво и глупо,конечно все заметили. Конечно,подумали на меня. Конечно,отрицать не имело смысла. Отношения с семьей были разорваны. Больше я не был в родительском доме. Но,я получил то,что мне было нужно и радовался тому,что Юля будет довольна. Я не знаю от чего зависил больше:от опия,или от нее,но точно знал,что ломка мне незачем. Универ канул в лету,его заменила дневная работа грузчиком в небольшом маркете. На другую работу мне бы не хватило концентрации,спокойствия. Это было по мне:я хотел двигаться,работодатель хотел,чтобы я двигался. Быстрее. Выполняя больший объем. Я хорошо работал,или вещество хорошо работало внутри меня. Никаких увлечений у нас не было,втыкать в штору мы могли с тем же удовольствием,с которым люди ходят на фильмы в 3д. Ели мы немного,аппетита не было никогда,и еда стала обязанностью,но не потребностью. Да и питались мы тем,что нужно было заварить-разморозить.
Мы все реже были близки,но несмотря ни на что без нее я бы потерял все,поэтому ей было дозволено,как единственному позднему шаловливому ребенку все. Без исключений. Юля была вселенной,центром вселенной,никуда не выходящим из дома,не приводящим себя в приличный вид. Спящим и кайфующим предметом декора,все чаще истерящим и уставшим от меня. Но,она была. Я не выдерживал этого,но бежать было некуда,а главное-не зачем. Оставалось смириться. Ничего не ждать. Просто продолжать так же инертно жить,уже не чувствуя ничего,стараясь внушить себе,что забота о ней,пусть даже столь больная форма уродливой заботы и есть моя жизнь.
Наркотик не доставлял ни удовольствия,ни облегчения. Не осталось даже размытого следа на то,что было в начале. Он стал мной. Я им. У каждого была личность,и моя явно проигрывала. Потому что он уже ничего не делал для меня,а я все же кое-как отрывал себя утром из постели,опаздывал на работу,меняющуюся с таким ускорением,что я уже не мог запомнить названий. Но,каждый вечер,где я пытался оставить отдавался болью и жутким ознобом. Это было началом и познать весь вкус абстяга мне не хотелось вовсе,поэтому баян наполнялся,вены начинало неприятно сжимать и покалывать в ожидании. И все. Ничего. Я просто избавлял себя от боли. Приходили мысли,но тут же сталкивались с другими,путались в ужасающие паутины,я забывался сном. Пустым. Не дающим возможности отдохнуть. Утро начинало новый день,но на самом деле не начинало ничего. Просто вытягивало промежуток времени в нечто невозможно длинное,пахнущее отчаянием,бескрайнее. Я похудел,похвастать здоровостью я никогда не мог,но теперь выглядел ужасно. К гадалке не ходи,все было видно сразу. Поэтому наверное,все чаще,когда я нес ширку от барыги домой я озирался,нервничал,шел дальше,меняя маршруты,дворами. Я стремался каждого шороха,но пока мне везло. Дальше измен дело не заходило...