(Азербайджанская легенда)
В те дни далекие, когда Христа не знали,
Про Мухаммеда не слыхал ни тюрк, ни перс,
Когда кровь жертвенную люди проливали,
А прах сожженных, поднимался до небес,
Там, у привольной, беспокойной водной шири,
На каменистом и пологом берегу,
Стоял один из красивейших градов в мире!
Прекрасный и гостеприимный, мой Баку!
Он очень древний, помнит войны и сраженья,
Он устоял средь бед, и будет впредь стоять!
И есть в Баку одно приметное строенье,
Что мне смогло свою легенду рассказать!
Её я слышал, положив ладонь на камень,
Мне голос времени неспешно говорил,
Про веру в чудо, про Любовь и про страданье,
Про все, что камень в своей памяти хранил.
Все это было так давно, что только стены
С трудом стряхнув с ресниц тысячелетний сон,
Могли поведать нам про судьбы поколений,
Каким владыка дал языческий закон!
Был сердцем Шах жесток, и не жалея жизней
Сгонял рабов, они под злобный свист бичей
И смех Владыки шли на смерть не для отчизны,
А сто бы строить славу Шаху из костей!
Великий Шах, владыка моря, гор и неба,
Жестокий Селим – бей железною рукой,
Народом правил. Шах спасаясь от набегов
ИчериШехер* начал строить над волной!
Стена и башни, словно скалы поднималась
Над гордым Каспием, взметнувшись в неба высь,
И если б недруги теперь в поход собрались,
То, увидав ту крепость, сразу бы сдались!
Стояла крепость камень в камень упирался,
Спаяли глыбы известь, глина, кровь и пот,
Лишь у прибрежных волн один проем остался,
На этом месте башня новая взовьет
Свои бойницы, защищая город с моря.
ИчериШехер строит Шах любой ценой!
Ему нет дела до народных бед и горя,
И не смягчить жестокость царскую слезой.
Гордился Шах, и часто дочери любимой
Он говорил:
- Взгляни на крепость, дочь Марьям!
Теперь никто не смеет угрожать мне силой,
И даже Перс с Тураном, не опасны нам!
Марьям с улыбкою печальной отвечала:
- А что в народе скажут о моем отце?
Ведь нас с тобой, семья любая проклинала,
Пока ты строишь. Что же будет там, в конце?
Когда народ омоет каждый камень кровью,
Когда скрепляла камни башни, чья - то жизнь.
Смеется Шах. Не поведет он даже бровью:
- Они, - ничто! Они для рабства родились!
А я рожден был Шахом! Заратустра знает,
Что сотни жизней я держу в своих руках!
- Отец, правитель ведь людьми повелевает…..
- И как смогла ты рассмотреть людей в рабах?
Они – рабы!!!!! Их жизнь, дешевле, чем овечка!
А я Владыка! Я велик и я могуч!!!!!
Я господин! И моя сила бесконечна!
Я шире Каспия, я выше гор и туч!!!!!
Но, крепость крепостью, а силою гордиться,
Нельзя без меры, и решил Великий Шах
С самим правителем Ирана породниться!
Ведь не сыскать царевне лучше жениха!
Но без согласия Богов нельзя жениться.
В храм Заратустры, в жертву стадо повели
Затем, чтоб Бог мог крови жертвенной напиться,
Вдыхая дым горящей жертвы!
От земли
До неба черный дым и вкус горящей плоти,
Жрецы молитвы прочитают, и тогда
Зажжется новая звезда на небосводе,
А Селим – бей владыкой мира навсегда
Остаться сможет, Шах Ирана зятем станет,
И больше с Персией ему не воевать.
А всех врагов он со дна Каспия достанет,
Прикажет головы безжалостно срубать!
У алтаря, умывшись жертвенною кровью,
Шах Селим – бей у бога Солнца вопрошал
Совет и помощь.
А у девушки Любовью,
Уже давно горели сердце и душа!
Марьям Любила! Был Ахмед её мечтою.
Красивый юноша, отважный словно барс.
Своим горящим взглядом, словно бы рукою,
Лица царевны прикасался он не раз!
Но не отвагою, не мужеством пленилась
Душа Марьям, она вечернею порой
С балкона слушала, как птицею носились
Стихи Ахмеда под прекрасною луной!
Как будто музыкою голос его лился,
Читал стиха Ахмед про черный небосвод,
Про то, как старый Каспий волнами ярился,
Как Заратустра* звезды на небе зажжет!
Но в каждом слове, в каждой строчке песни этой,
Любовь звучала громче музыки и слов,
Ахмед был воином, мужчиной и поэтом,
И этот дар он получил из рук богов!
Не раз Марьям отца молила, горько плача,
Что без любимого на свете ей не жить.
Но Селим – бей твердит:
- Тебя ждала удача!
Женою Шаха Рок тебе назначил быть!
Принес я в жертву сто телят и сто барашков,
Когда просил Богов одобрить выбор мой.
Поверь, Марьям, Великий Шах совсем не страшный
А перс давно пленен твоею красотой!
И твой союз нам дарит мир, ведь породниться
С Персидским Шахом, дочь моя, почту за честь!
И ты, Марьям, должна со свадьбой примириться,
Жених в пути, и очень скоро будет здесь!
Владыка Персии могучий, и войною
Прийти не нашу землю может грозный Шах.
Так лучше пусть он приезжает за тобою,
На разукрашенных для праздника,конях!
К томуж, заплатит за тебя он много злата,
Шах не посмеет от традиций отступить.
Ты, для союза с персом, небольшая плата,
И свадьбой, власть свою могу я укрепить!
Марьям с колен вскочила, голову подняла,
Гнев осушил слезу бегущую из глаз:
- Я не кобыла! – гордо девушка сказала,
- Ты не продашь меня! Ни завтра, ни сейчас!
Нахмурил брови Селим – бей:
- Как ты посмела
Отцу перечить? Я решил, и ты войдешь
Женой в покои Шаха! Как бы ни хотела
Но от судьбы, решенной мною, не уйдёшь!
- Отец, ты жаден и бездушен, только все же,
Прошу тебя на время свадьбу отложить.
Пусть Заратустра* с Анахитою* поможет
Мою судьбу после строительства решить.
Ведь не готова крепость, башню, что у моря
Еще строители не начали ложить.
Судьбу мою, на радость мне или на горе,
В покоях этой башни сможешь ты решить!
Шах Селим – бей подумал и сказал:
- Согласен.
Получишь время, чтоб смириться и понять,
Что долг дочерний твой отныне чист и ясен.
Сегодня я велю строительство начать!
При свете солнца и луны быки возили
Запасы камня. Камнетесы ночь и день
За камнем камень подгоняли и рубили.
Но лишь на землю опускалась ночи тень
Марьям к Богине Анахите* обращалась,
Прося спасти её и вразумить отца.
А песни милого,тоскоюнаполнялясь,
Улыбку девы стерли с милого лица.
Однажды ночью балдахин зашевелился,
Марьям проснулась и схватилась за кинжал.
Но перед ней Ахмед почтительно склонился,
Он прядь волос её в руке своей держал!
- Прости, царевна, что я твой покой нарушил,
Но я безумно много лет тебя люблю!
И коль разлукою, мою изрежут душу,
Свой рукою Селим – бея я убью!
Марьям заплакала, ведь очень – очень скоро
Должны строители закончить тяжкий труд.
Отец суров, с царевной он не вступит в споры.
Велит, и дочь в столицу персов отвезут!
Она Ахмеда крепко за руку держала,
Боясь Любимого, как птицу упустить!
Болело сердце и душа, как лист дрожала,
Лишь одного его Марьям могла Любить!
И вот, настал ужасный день. Последний камень
На башню лег, а Селим – бей неумолим.
В душе ледышка у Марьям, а в сердце камень,
Жесток отец нет больше силы спорить с ним…
Уже пылят гонцы из Персии, а следом
Ахалтекинец* скачет резво, и верхом
Сам шах Великий, словно едет он с победой ,
Что бы красавицу Марьям забрать в свой дом!
Теперь ИчериШехер* в кулаке у Шаха!
Отец ни в чем не сможет зятю отказать!
Иначе он Азербайджан покроет прахом!
Велит и город и село огню предать!!!
Узнав, что Рок неумолим, и что сегодня
Накинет перс на ее голову платок,
Марьям отца сурово называет «сводней»,
Кляня за то, что был он с дочерью жесток!
- Ты мне чужой, но разреши мне помолиться
На башне, что не сберегла мою судьбу!
Мне с Анахитой прежде надо примириться,
Пока из дома вслед за мужем не уйду….
Отец кивнул и дочь идет, считая камни,
Те, что ступенями лежали под ногой,
И каждый шаг неотвратимо сердце ранит,
Так, словно колет острой огненной иглой!
Марьям на башне помолилась.
В небе синем
Летают птицы и резвятся облака.
Платок девичий с головы царевны снимет
Едва послушная и слабая рука.
Царевне жизни нет, нет сил забыть Ахмеда.
Ей Рок назначил золотой носить венец.
Смеясь, разлуки демон празднует победу…..
Победу?
- Нет! Еще сраженью не конец!!!!!
Мгновенно слезы на щеках остановились,
Душа царевны грозной силой налилась.
На небе тучи скорбно к морю преклонились,
Когда царевна с башни птицей пронеслась…..
Удар о камень…
Волны Каспия бурлили,
Качая тело бедной девушки, а кровь
На берегу скалу под башней окропила,
Как жертва чувству, под названием « Любовь»!
Пять дочерей любимых, нежных и прекрасных
Русалок добрых Каспий издревле имел.
Веселых в шутках, в чувствах, трепетных и страстных,
Растил их старец по - простому, как умел.
Русалки часто у дворца Марьям резвились,
Все вместе слушали, как пел в ночи Ахмед.
Они в Любовь людей, по – своему влюбились,
Но не сумели защитить Марьям от бед.
Когда несчастную Марьям волна качала,
И бренной жизни миг последний наступил,
Одна русалка перед Каспием рыдала,
Тогда старик спасти красавицу решил!
Русалки видели, как девушка очнулась,
Забилось сердце, ожила в глазах душа!
А смерть, горя от злобы, криво улыбнулась,
И отступила, зло зубами скрежеща!
Царевну под руки русалки подхватили,
Со смехом звонким скоро в море повлекли,
Они царевну, как родную полюбили,
И навсегда сестрой своею нарекли!
Марьям царевной утонула, а очнулась
Русалкой, милою красавицей морей!
Забыты горести земные, свадьбы ужас,
Но, что то жгло сердечко с каждым днем сильней.
И, как то вечером, взмахнув хвостом могучим,
Марьям плыла туда, куда влекла душа!
Над головою опускались низко тучи,
Играли волны пеной, хлопья вороша….
Доплыв до берега, увидела русалка
Большую башню у воды, и окон свет,
На берегу на меч опершись, как на палку
Стоял мужчина.
Сердце крикнуло: - «Ахмед»!
Русалка вспомнила его стихи и песни,
Те, что ночной тиши звучали для нее!
И то, что здесь она, на этом самом месте,
Прервала жизни подневольной бытие…
К Ахмеду руки из волны она тянула,
Хвостом волну подняла, что б его позвать,
К камням прибрежным чешуей своей прильнула,
Но неподвижно продолжал Ахмед стоять.
Он видел, пена меж камнями бушевала,
А лунный луч игрался искрами в волнах,
Молчала ночь, и сердце воина молчало,
Но ярость грозная жила в его руках!
Внезапно воин над камнями наклонился,
Гранит холодный он тепло поцеловал,
Жалел Ахмед, что сам с любимой не разбился,
И зло сверкнув очами, в небо прокричал:
- Да будут прокляты жестокие тираны,
Как смели Боги чувство вечное сгубить?
За что жестоко нанесли на сердце раны,
Отняв Любовь мою?
Вам не смогу простить
Погибель девушки! И пусть мне смерть подарят
Вода и Небо, Солнце, Ветер и Заря!
Мне смерть любимой, хуже пытки сердце ранит,
Но я мужчина, и ношу я меч не зря!
Мне без Марьям не жить, и Селим – бей оставит
Земную жизнь! Ему пути иного нет!
Он погубил Марьям, моя ж рука подарит
Ему жестокую погибель!
- Мой Ахмед!
Раздался голос над водою:
- Мой Любимый!
Я не погибла, я жива, и я с тобой!
А ветер с моря дул, своей бахвалясь силой,
Накрыв Ахмеда вставшей грозною волной!
- Марьям? Ты здесь? Но как от смерти ты спасалась?
- Я здесь, Любимый, я теперь живу в волнах.
- Ты разве в море с этой башни не бросалась?
- Бросалась, милый! Но жива Любовь в сердцах
Влюбленных, и она от смерти нас укроет,
Упрячет тайно от отцовских грозных глаз.
А после в счастье нам калитку приоткроет,
И мы войдем, тропой назначенной для нас!
Ахмед глядел на воду, и Марьям он видел,
Он любовался светом милых добрых глаз,
Он Селим – бея, все сильнее ненавидел,
И презирал себя, ведь он Любовь не спас….
На берегу морском, он ночью мог беспечно
Сидеть с Любимой, но меж ними лишь вода.
Смотреть в глаза Марьям, он может бесконечно,
Но вместе быть не суждено им никогда.
Едва восход окрасил облака румянцем,
Марьям с Ахмедом попрощавшись, уплыла.
А острый меч его, сверкнув в глаза багрянцем,
Сказал, что делать….
Селим – бея смерть ждала!
Ахмед вошел в покои твердыми шагами,
Казалось, взглядом Шаха он испепелит!
Ковер персидский, шкурой мягкой под ногами,
От слуха стражи месть Ахмеда утаит!
- Встань, Селим – бей, возьми свой острый меч! Со мною
Ты будешь биться! Ты Любовь мою сгубил!
Свою судьбу Богам доверю я и бою!
- Глупец! Ты хочешь, что бы я мечом срубил
Пустую голову?
Клинок ударил звонко,
Ахмед и Шах рубились ловко на мечах!
Их жизни боги натянули нитью тонкой,
А смерть врагу, сжимали воины в руках!
Ахмед был яростен, но холоден душою,
И силы больше в молодых его руках.
Повержен Шах, и теплой алою волною,
Из жил тирана кровь разлилась на коврах.
Века ушли, но люди часто вспоминали,
Как воин грозный к башне ночью выходил,
Чтоб посмотреть, как чешуей в лучах сверкала,
Марьям, которую он преданно любил.
Однажды дети в воду камушки бросали
У башни старой, там где пенится прибой.
Вдруг, между волн они Ахмеда увидали,
В халате старом и с седою бородой.
Он каждой ночью, над волной главу склонивши,
Стихи и песни о Любви своей читал.
Теперь уж слов любви он больше не напишет,
Он умер там, где о Любви так горевал.
Из волн бурлящих люди выловить хотели
Ахмеда тело, чтоб земле его предать.
Столкнули лодку, но немного не успели,
От скал прибрежных тело стало отплывать.
Один рыбак готов был клясться: под водою
Огромный хвост увидел он и две руки,
Обняв утопленника и укрыв волною,
Русалки плача, тело в море увлекли…..
За веком длинный век, как караван в пустыне
Идут забытые, и многое теперь
Совсем иначе видим, да вот только ныне
Все изменилось. Только память тех потерь
Болит как прежде.
Каспий мерно отступает
От старой башни, той, что «Девичьей» зовут.
Волна уже ее подножье не ласкает,
Лишь только камни здесь разбросаны вокруг.
Но есть один средь них, к нему цветы приносят,
И «Камнем девственницы» назван он давно.
Вы отвечайте, если Вас про это спросят,
Что здесь Марьям разбилась, и ушла на дно!
ГызГаласы* уж много лет стоит степенно,
Никто не знает, сколько башня здесь стоит,
Глядит она на нас сурово и надменно,
Но в сердце каменном, Любовь она хранит.
Сию историю нам предки передали,
Они историю столетья берегли.
Зачем?
Все просто: что бы мы не забывали,
Рассказ о чести, и о преданной Любви!
И пусть сегодня дух в сердцах перевернулся,
Но «камень девственницы» не забыл про кровь,
Марьям прекрасной, что бы к нам в сердца вернулись
Простые вещи: Честь, Достоинство, Любовь!
КОНЕЦ
15,08,2012года г. Наманган.