Дни куда-то волочились,
Сволочились и волчились
И серели, словно стая,
Вырастая и врастая
В наше сердце, в наше тело,
Незаметно, незабвенно.
И кому какое дело,
Что у века вскрыты вены?
От безумий до безумий,
От наитий до наитий
Обнажается Везувий
Очагом кровопролитий
И в страданьи неокреплом,
Озверевший от безбожья,
Посыпает серым пеплом
Обгоревшее подножье.
Прикрываясь небесами,
Мы развенчивали сами
Нами созданные мифы,
На невидимые рифы
Направляя наше судно,
Наши судьбы, наши сути.
Отчего же так паскудно
В этой серой сирой мути?
Для каких таких сокровищ
Разбудили мы с тобою
Огнедышащих чудовищ,
Называемых толпою?
Нерешимость, нерушимость –
По тропе кровавой века
Толпы движет одержимость
Без лица и человека.
По земле скользя покато,
Мы добрались до заката,
С удивлением внимая
Календарным сводкам майя.
Что нам убыль, что нам прибыль
Облаченных, обличенных?
Мы готовы верить в гибель
С наслажденьем обреченных.
Ярость пиршества на тризне,
Ясность родственности с твердью.
Мимолетность этой жизни
Есть свидетельство бессмертья.
Неразгаданы и зыбки,
Уходя во тьму пустую,
Мы оставим по ошибке
Вместо точки запятую.