Удавившись струной от рояля,
Он не плакал, он был восприимчив
К шепоту майской прохлады,
К серенаде поющего ветра.
В стекленелых зрачках засыпали,
Ноты смеющихся капель,
Солоненые словно море
Сладковатые словно кровь.
Сколько лет уж прошло понапрасну,
И мечты его новая краска,
Словно старую, обшарпанную стену
Толстым слоем покрыла вновь.
А ему лишь хотелось только,
Но ответ оказался на двойку
И судьба развела его рельсы
И коротким стал его путь.
А как это бывает в детстве,
Мы то рыцари, то индейцы
И на тропах военных баталий
Нам понятно где враг, где друг.
Но чем дальше в лес, все темнее,
Хлещут ветки, царапая щеки
Мы плутаем слепыми щенками,
Словно циркуль, рисуя круг.
И в безумии этого танца
Нам все кажется мир прекрасным,
Все нам грезятся дальние страны,
И мечтается что-нибудь.
Только детство увы не вечно,
И беспечная юность, как свечка,
Вытекает растаявшим воском,
Обжигая нежную плоть.
А на новой орбите счастья
Косяки и пастбища страсти
И попав в эти бурные воды
Очень сложно не утонуть.
Очень сложно не измараться,
Очень сложно остаться чистым,
Невозможно прежним остаться,
И страницу перевернув,
Встретить жизнь с открытым забралом,
Устоять под ее ударом,
Не сломиться от ноши тяжкой,
С горя-чаши сполна отхлебнув.
Все мы смертны, кто раньше, кто позже,
Все мы грешны, кто меньше, кто больше,
И у каждого своя ноша, и на всякого свой хомут.
Удавившись струной от рояля,
Он не плакал, он был безмятежен,
Лабиринт его жизненных комнат
Поглотил его бренный труп.