- По-моему, герой имеет право
Благодарить суровую судьбу:
Ну, кто из этой праведной оравы
Способен ощутить себя в гробу?
Все чувствуют и мыслят "очень здраво",
Спокойно дуют в общую трубу.
Нет, я сниму парнишку непременно,
И пусть хоть век на полке фильм лежит!
Я вижу портрясающие сцены...
Да вот хоть в бане - это ж динамит:
Наш комсомолец - в глубине Вселенной!
Тьма и коптилка - рембрандтовский вид!
А рядом - нечисть!.. Босха или ГОйи!
И... Мусоргский! Конечно, только "Ночь"! (* Ночь на Лысой горе")
Где нынче вы увидите такое?!
НАШ режиссер до "светлого" охоч,
И "светлые" его киногерои
Так говорят, что слушать их невмочь.
- Мой друг, какого вам рожна
Лежать приспичило на полке?
У нас - советская страна,
И любит светлое она,
А не такие кривотолки:
У всех на памяти Война
И в сердце свежие осколки.
Снимать НЕРУССКОЕ кино -
Плевать в измученные души!
Нам с вами права не дано
Тащить кого-нибудь на дно,
Туда, где разные кликуши
Отраву хлещут, как вино,
И жаждут Мусоргского слушать.
Мальчишка болен, это - факт,
Но скажет вам любой психолог,
Что проявить нам нужно такт
И "поплотней задернуть полог".
А вы всё снять хотите так,
Чтоб шок у зрителя был долог.
-Ну, вас послушать, стал я Сатаною,
Вот автор - божий ангел во плоти!
А многого ль без автора я стою,
Ведь это вы сбиваете с пути -
Даете мне вкусить того настоя,
Которого в аптеке не найти.
-Но у меня другой акцент:
Я не смакую патологий
И не выпячиваю сцен,
Где пляшет дьявол полорогий,
Ничтожен мрачного процент
В моем почти весёлом слоге.
К тому же книга - не экран:
Всегда с читателем нас двое,
А тот, конечно, не баран,
Чтоб тотчас следовать за мною.
Ему свободный выбор дан,
Когда заденет за живое:
Забросить в угол мой роман
Иль посочувствовать герою
И сунуть книгу в чемодан,
Чтоб перечесть иной порою.
"Герой", понятно, не герой,
Не стопроцентный комсомолец,
Он не совсем приемлет строй,
Как бывший явный богомолец.
Пока не бросил комсомол
Формально, но готов по сути,
И на себя всё время зол
За то, что "не туда забрёл",
Зря время тратит в институте.
Не только зол, а часто ЗЛОЙ,
Как неудачник по природе.
Душа его покрыта мглой
И места в мире не находит.
Таких полно в моем народе.
Иной и с дворницкой метлой
Всегда готов кричать:"Долой!"
И бунтовать хоть в огороде,
Но лишь бы "ндрав" потешить свой.
Вот получил - "ТАКОЙ" - диплом,
Обосновался на окладе
И отхватил жильё притом, (как "молодой специалист", да еще женатый)
Женился и пожил вдвоём.
Потом детьми озвучил дом,
Потом пристроил их в детсаде.
Но, собираясь вечерком
С тем, кто ему давно знаком,
Подчас пристукнет кулаком
И желчно скажет: "Мы живём,
Как в долговременной осаде,
И поедают нас живьём,
Вещая, что народа ради,
Тупые правящие дяди!"
- Вы тоже злы, и даже свыше меры.
Интеллигенты раздражают вас?
Приводите вы странные примеры.
Выходит, образованные - серы,
А умудрён один рабочий класс?
Крестьяне, что ли, мудростью богаты?
Их ею наделяет самогон?
Давайте процитируем все маты,
Которыми народ вооружён,
И пусть с экрана зычные "ребята"
Вздымают матом галок и ворон! (Это и было потом в фильме "Председатель")
... Нет не пойду с героем на попятный,
Хоть вас, как вижу, раздражает он.
- Принять вам истину пора,
Что я философ, диалектик,
Не циник и не пошлый скептик,
Брюзжащий с помощью пера.
Герой наш должен быть таков,
Каких писать нам ЗАВЕЩАЛИ!
Увидеть нечто за вещами
Порой обязаны мы с вами
"Под говор пьяных мужичков!* (Лермонтов, "Родина")
И вам любезный персонаж
Явиться должен многоликим.
Не просто мой, не просто ваш -
Здесь ни к чему мой "эпатаж"
И ваши радостные клики...
Смотрите: взял он карандаш
И в ближних снова "мечет пики".
Привезли. Я не хотел
Говорить ни с кем нисколько
И от массы отлетел
Наподобие осколка.
Делал молча, что велят.
Разгружал сперва машины,
Пряча свой сердитый взгляд
И не строя сладкой мины,
Как у этих у невинных
Жизнерадостных телят.
И с немаленьким трудом,
Разобравши все детали,
Собирать мы "хором" стали
Наш большой "публичный" дом.
И назвали это "Стан".
"Ставьте ЗДЕСЬ свою палатку!"
Суетился для порядку
Бригадир - Живцов Иван.
Был росточком невелик
И имел совсем не лик
Этот щуплый мужичонка,
Но на баб кричать привык
И кричал по-бабьи тонко.
Отдавался в перепонках
Бригадирский глупый крик.
Не умело существо
Говорить по-человечьи,
Но терпели все его
Ради нашей первой встречи...
... А теперь... поесть и - спать
В приготовленной соломе!
И в трехслойном нашем доме
Набралось нас двадцать пять.
Разместились в два ряда
В недрах этого "вигвама":
Справа - только "господа",
Слева, ясно, - только "дамы".
Все - ногами на проход,
Все - разуты, но одеты.
А где наши туалеты -
Кто в степи их разберёт?!
Выбрал нужный поворот -
Вот мужской и женский вот!
А с водой - совсем хана:
Только пить, и то помалу.
Впрочем, здесь не чайхана,
Чтоб заказывать пиАлы.
"Завтра воду завезут,
И напьётесь все досЫта! -
Обещал Иван сердито, -
Это вам не институт,
Санаторий, что ли, тут?!
Не хватает ить* машин, (*ведь)
Чтоб привезть сюды цистерну.
Где-то тут родник один -
С полкилОметра, наверно.
Поищите поутру,
Вот и будете с водою!"
... Ладно, я-то не помру,
Попривык уже в жару
Без еды и водопоя,
Как верблюд и кенгуру,
А девицам - хуже вдвое:
"Разыгралось ретивОе"*- (*разыгрались нервы, но и разохотилось кому-либо)
Дай им каждой по ведру
Или даже водоём...
Мне ж давай скорей лопату
И назначь побольше плату,
А уж с прочим - подождём!
... Вот вошли в свои палаты,
Разместились перед сном.
Справа, слева от меня
Два невыбранных соседа
И ближайшая родня,
"По закону Архимеда". (*На Архимеда тогда "валили" многое)
Но, молчание храня,
С головой укрылся "пледом",
Будто сразу же уснул.
Да и все затихли вскоре...
Ах, приснись мне, Барнаул,
Дева с ласкою во взоре!