"Сапёр ошибается только один раз"
(воинская истина). Уроженцу села Кевдо-Мельситово Булаеву Петру Егоровичу - посвящаю. Главный герой - он.
1.
Помню только взрыв. Лечу куда-то,
Вспышкой ослеплён и тишиной.
А потом палатка медсанбата,
Госпиталь, и всё. Теперь домой.
Я, когда совсем пришёл в сознанье,
И в бинтах увидел чурки рук,
Немужскими исходил слезами.
Не от боли. От грядущих мук.
Вот преподнесла война гостинец,
"Позаботилась" о мужике:
Безымянный только и мизинец,
Но на правой, основной руке.
Левой нет почти по самый локоть.
Я теперь не то, чтоб дуги гнуть,
Я в ладоши не могу похлопать
И штаны, простите, застегнуть.
В госпитале все как на подбор:
Кто с одной ногой, а кто без двух,
Кто без рук, как я, но до сих пор
Помню, как внушал мне врач-хирург:
"Ты солдат, не очень-то печалься,
Жив остался - этому будь рад.
Руки есть. А маловато пальцев -
Проживёшь! Не падай духом, брат!"
2.
Славилась деревня мужиками:
Если праздник, значит, петь-плясать.
Пить, так пей! Но оставляй в стакане.
Если в битву, твёрдым будь, как камень,
Но в страду не думай раскисать!
Выверялась нам цена веками.
Смотришь на иного: и с руками,
Но кола не может затесать.
Я же быть беспомощным стеснялся,
До войны я был во всём умельцем:
Я во всём,что в обиходе сельском
Делалось веками мужиками,
Силами своими обходился,
Собственными, целыми руками
А теперь?
Не в петлю же влезать!
Надо жить, В тылу ведь тоже жарко.
Первым делом, правду вам сказать,
Научился скручивать цигарки.
Ну а после, с самого утра
Шла моя работа полным ходом:
За водой - носил по два ведра,
Чтоб не стыдно было пред народом.
Сшил чехол на левую культяпку,
На неё бечёвку иль шнурок,
А другой конец за черенок
Вил, лопаты, топора иль тяпки.
Валенки детишкам подшивал,
Где зубами, где зажму в колени,
В общем, по хозяйству успевал.
Трудно всем. Война. Тут не до лени.
С ложкой иль стаканом - то легко!
Тут и пальцев больше двух не надо.
Пил я в меру, "не до дураков".
Вот ещё б расстаться с самосадом.
Так живу сейчас. Не унываю,
Делаю домашние дела.
Хорошо, что мина роковая
Противопехотною была.
А иначе... Ясно, что иначе:
Брызги, пепел в каше земляной...
Значит, мне другой удел назначен,
И конец определён иной.
3.
Но война - она всегда со мною,
Я во сне - в атаках и в боях.
По ночам, бывает, ноют пальцы,
Те, что где-то в харьковских краях.
Сколько лет прошло, а не пойму,
Почему она тогда рванула,
Жизнь мою навек перевернула?
Для чего, зачем и почему?
Я таких ведь обезвредил сотни,
И у каждой мог быть свой секрет,
Даже и у противопехотных.
Были и мудрёные.
Но нет!
Вероятно пулей иль осколком
Руку в тот момент мне перебило,
Вот она и дрогнула.
А скольких -
Вдребезги! И в братские могилы
Клали каски, котелки и ложки
(Ведь они подписанные были),
Наспех чернозёмом засыпая.
Немцы не скупились, отступая,
И сажали мины, как картошку.
Разминировали днём и ночью,
Даже лучше, если потемней:
С миной ведь работаешь наощупь,
Молишься: ах, руки б подлинней!
4.
Видел я, как он косил косою:
Так же рукоять к культе шнурком,
Но с каким азартом, с широтою,
Будто к Богу пролагал дорогу,
К небу продвигался прямиком.
Вот замах, коса уходит вправо,
Влево без усилья полукруг,
И в валок ложится разнотравье,
Косит он, как будто бы играя,
Будто он совсем и не без рук.
И плывёт над лугом полнокровный,
Ароматный сенокосный дух,
А валки лежат рядами ровно,
Как перины сдобных молодух.
И в спокойном, деловитом ритме
За прокосом делал он прокос,
Чистота за ним, как после бритвы!
Что коса старательно отбита -
Это ясно. Но косарь? Вот в чём вопрос!
5.
Помню, шёл я мимо его дома,
Слышу, во дворе стучит топор,
Не стучит, а тюкает знакомо -
Там не рубка дров. По всем законам -
Плотницкий ведётся разговор.
Заглянул, увидел, удивился:
Мать честная! Ведь сапёр в бревне
Паз рубил. Потом остановился,
Руку правую протягивая мне.
Поздоровались, присели, закурили,
О житье-бытье поговорили,
Я его возьми да и спроси:
"А нетрудно это, дядя Петя,
Брёвна в сруб умело так сложить?"
Дядя Петя, не спеша, ответил:
"Нелегко. Но как-то надо жить.
Видишь вон, сарай в земле по плечи,
Рухлядь. Для скотины не жильё.
Новый иногда построить легче,
Чем латать трухлявое гнильё.
Чую я, куда ты мысли целишь,
Мол, причуды - все дела мои...
Мне, сынок, охота быть при деле,
А не быть обузой для семьи.
Чтоб убрать с души сапёра горечь,
Я сказал, предчувствуя укор:
"Ты не обижайся, Пётр Егорыч,
Я по дури. Можно взять топор?
-Это вот, пожалуйста! С охотой!
Я беру топор. Бревно меж ног.
Сколько ни пытался, а с работой,
Как Егорыч, справиться не смог.
То вперекосяк, то мимо цели
Я ломать пытался и крушить.
-Нет, сынок, постой. Не порть изделье,
Нам людей не следует смешить.
Сядь, а хочешь, полежи на травке,
Хорошо на мягонькой траве!
Плохо, если руки не в порядке,
Хуже, если это в голове.
У тебя с последним всё на месте,
Ты у нас учёный, непростой,
Я тебе завидую без лести
Со своей церковноприходской.
Только знай, в любом серьёзно деле
Нужен навык, азбука труда,
Ты б потяпал первую неделю,
На вторую - плотник хоть куда.
Сам я с сорок третьего по новой
Постигал любое ремесло.
Вот мои кормильцы - право слово!-
Больше так их и не отросло...
Кто сказал, что я без рук остался!?
И замолк, цигаркою дымя...
Дай мне, Бог, владеть десятком пальцев
Так, как он умел всего двумя...
2010 год