Я пинал пьедестал,
видя неба порочность...
я устал, как металл
в вечной пытке на прочность.
Кардиолог узрел
за бессонницей боли
раны-шрамы от стрел
неудавшейся доли...
... Это значит – я жил
в стрессах нервной системы,
воевал и дружил
не за тех и не с теми,
... не примеривал роль
(ни седым, ни безусым)
как удобно порой
быть бессильным и трусом,
и обиды прощал,
(а долги – и подавно),
и друзей защищал
в драке злой и неравной,
... клеветой не марал
лист казённой бумаги,
и стране не соврал
ни в беде, ни в присяге,
... был грозой-шурави
перевалов и трещин
... и стонал от любви
самой лучшей из женщин,
... медный крестик хранил
под рубахою серой:
он незримо роднил
с материнскою верой...
... Я давно примечал
(и, видать, не напрасно)
доверяться врачам –
для здоровья опасно:
мерить бытом шаги -
это всё несерьёзно,
быть покорно другим -
не по мне, да и поздно...
Просто жить я не смог
ни разумно, ни чинно,
если мир наш, как бог,
болен неизлечимо...
Значит, шрамы-версты
жизнь в остатке умножит...
а родная простит
и поймёт... если сможет