Развесил маски на шнуре,
Улыбку, ненависть, разлуку.
Померяй пульс, возьми же руку,
Хотя бы, чтобы выгнать скуку,
Ты прикоснись к моей руке,
Она уставшая в сухом песке.
О, время чистые мгновенья!
Течёт вода частичек наугад.
Я каждой капельке песка безумно рад.
С годами, превращаясь в водопад,
Они растают понемногу,
Собою вымостят дорогу.
Дорога, что приводит к миру.
И черных улиц болтовня,
И слов ненужных след – стерня,
Уже не трогают меня.
Я стал практически сапфиром.
И для себя слыву кумиром,
Хотя, и честь семьи храню как храм.
Как часто, режу душу пополам.
В хлам сердце! К чёрту все сомненья!
Я так живу и так умру,
Чертовка – совесть по утру
Меня гнетёт сама собою.
Не стала жизнь моя игрою,
Но, как я настроенье скрою,
Коль вскоре, моё эго жмёт,
Ну, а песочек времени течёт.
Да, пусть раскатит, как придётся.
Не хочется судьбу менять,
Опять же, самолюбие шпынять,
И долг свой, всё равно кому отдать.
Продам себя, но подороже.
Не красит это мой портрет.
Я честно говорю. Слов больше нет.
По чести, лень вязать другой сюжет.
Да и вообще - жить очень сложно,
Чтоб каждый день, снимая стружку осторожно
Не ранить кожу острой бритвой,
А прошлое не замолить молитвой.
Пускай всё катит, как идёт.
Занозой, грязный червь скребёт –
Мои понятия и мысли
В зеркальных отражениях повисли.
Дней сумасшедших кутерьма.
Я остаюсь тихонько без ума.
Я в тридцать лет – уставший странник.
Годов песок сквозь пальцы убежит,
Огонь свечи пугается, дрожит,
И снег на волосы ложится.
Чтоб совесть перестала злиться
Я умираю в тридцать пять,
Но утром воскресаю, чтоб узнать
Себя в домашнем зеркале – проёме.
Душа, как зверь, все чаще стонет,
А сон не балует меня,
Виденьям ночи жалко дня.
Вот, снова горло обжигаю в водке,
Я жду рассвет в пивном гробу,
Боль нестерпимо жжёт во лбу,
Молотит подлое давленье.
Лишь смерть за это искупленье.
Я умираю с удовольствием
в хмельном бреду.