Практику после 2-го курса института мы проходили в Таллинне. Мы – это Гера и я, а так же наши будущие жёны, Ира и Валя. А устроил нам эту «заграничную» практику отец Геры.
Поселили нас в общежитии строительного техникума. В общежитии по случаю летних каникул шёл ремонт, и клопы со всего корпуса устремились в наши комнаты. Что мы только ни делали, чтобы избавиться от этой напасти: и кровати отодвигали от стен, и ножки кроватей устанавливали в банки с водой – бесполезно, клопы по потолку добирались до расположения кроватей и пикировали прямо в кровать. Я ограничивался тем, что ворочался с боку на бок, а наутро простыня вся была испачкана в крови и усыпана трупами клопов, Гере же было стыдно появляться на пляже в Пирите, так были искусаны клопами его ноги.
Мы быстро выяснили, что платить за работу нам не собираются, поэтому на стройке появлялись лишь изредка, а в основном пропадали на Пирите, где река того же имени впадает в Таллиннский залив. Вода в заливе не превышала 13 градусов, зато в реке купаться было вполне комфортно.
Обедали мы в столовой, а завтракали и ужинали творогом и другими молочными продуктами. Сложнее было в выходные, дело в том, что в Таллинне по воскресным дням не только не работают столовые, но и продуктовые магазины. Рестораны естественно были не по нашим студенческим карманам. Мы решили на выходные поехать за город на природу, а заодно поесть с походного костра. Мы пошли на рынок и купили по-дешёвке свинины (что-то 80 копеек за килограмм). Как раз перед этим нам выдали ведро для мытья полов, мы решили его обновить в походе.
До вокзала мы добирались на трамвае. Услышав, что мы говорим по-русски, к нам обратился эстонец среднего возраста: «Что вы все так рвётесь к нам в Эстонию, неужто у вас в России настолько плохо?» Мы объяснили, что в Таллинне на студенческой практике, и он отстал от нас. Зато в него вцепился пожилой эстонец. Нам было не понятно, о чём они спорили, так они говорили по-эстонски. Я разобрал только одно слово «национализмус».
С вокзала Таллинн-Вяйке мы на электричке доехали до остановки Валингу, где сразу же попали в огромный малинник. Дело в том, что с учётом хуторной системы, остановки электричек в Эстонии делают в центре тяжести целой группы хуторов, так что рядом с остановкой не было никакого жилья, да и билетной кассы не было: обилечивали прямо в поезде.
Малинник был в самом соку, поэтому в восемь рук мы быстро наполнили ведро. Пересыпав малину на рубашку, мы пошли на ближайший хутор за водой, чтобы приготовить обед.
На хуторе мы застали белобрысого мальчугана-школьника. На наше приветствие «тере» он не смог сказать нам ни слова по-русски. Мы знаками показали ему, что нам нужна питьевая вода. Он удалился в дом и вернулся с кружкой, наполненной водой. Мы решили, что он не понял нас, но оказалось, что мы не поняли его. Он вылил кружечку воды в трубу колодца, чтобы смочить клапан насоса, и мы смогли накачать чуть ли не полное ведро.
На полянке рядом с малинником мы развели костёр. Тщательно вымыли свинину и овощи, помыли руки. Воды в ведре осталось как раз на четыре порции щей.
Кашеварила Валентина. По старой походной привычке она посолила щи из расчёта на ведро. Щи было не возможно есть, настолько они были пересолены. Пришлось ещё раз сходить на хутор за водой, долго отмывать свинину и варить щи повторно. Щи все равно были пересолены, но голод, как говорится, не тётка, к тому же мы были все влюблены.
После щей, отмыв ведро, мы ещё сварили в нём варенье, так что привезли с практики по трёхлитровой банке малинового варенья на каждую пару.