На душе холодает. Разлей медицинский спирт
Как лекарство по невысоким граненым стопкам.
Незаметно подкралась осень. И небо спит,
Повернувшись боком к укрытым тайгою сопкам.
В этой маленькой хижине, кажется, мы одни.
Наши души устали карабкаться вверх по склонам,
На которых листва пронзительно жжет огни,
Разбросав багрово и желто на темно-зеленом.
Очевидно, приятно сгорать на таких кострах
Под тоскливые причитанья болотной выпи.
Ты чего-то боишься? Я буду лечить твой страх.
Да и собственный тоже. Самое время выпить.
Посмотри, как сумерки быстро подъели день,
Как в небесную мякоть звезды впились телами.
За деревьями лес не виден. Лишь чья-то тень
Незаметно и тихо движется меж стволами.
От такой тишины повредиться легко в уме.
Как невнятица полусна, как тоска немая,
Два янтарных глаза, хищно сверкнув во тьме,
Проникают в сердце, в песчинку его сжимая.
Это тигр, это тигр. Он явился на зов тоски,
Он почуял нашего страха предательский запах,
Заключив эту робкую полночь в стальные тиски,
И неслышно подкравшись на мягких бесшумных лапах.
Это тигр, это тигр. Он предчувствием жертвы ведом.
Он рожден, он взращен, он расчерчен огнем и землею.
Он сужает круги, словно хочет наш хрупкий дом
Захлестнуть, затянуть, задушить незримой петлею.
Наливай-ка еще. Мы с тобой очарованы злом.
На смертельном помосте, на собственном тихом погосте
Остается лишь пить. И беззвучно сидеть за столом,
Ожидая, словно возмездья, ночного гостя.
Это тигр. Это рок. Это смерть. Это мир. Это век,
Превратившийся в миг и растаявший, словно капля.
И виднеется где-то в небе иной ночлег.
И печально кричит, над землей пролетая, цапля.
Существо растворяется, пригоршней став вещества.
Вниз глядится луна бесноватым янтарным оком.
И, дрожа на ветру, облетает с деревьев листва
И ложится на землю ржавым кровоподтеком.