Твоё предназначенье величаво,
Других предназначение презренно,
Из зала тебе почести и слава,
Со сцены ты танцуешь вдохновенно.
И кожа элостится откровенно,
Подобно блеском утренней форели,
Запряжены восторги в карусели,
На конусе оваций, восхищенья,
Так было, есть, и будет неизменно,
До полного мирского сотрясенья.
Могла ли ты представить, что так будет,
На этом ли генетика сказалась,
А может это бог тебя не судит,
И ты его подарком испятналась.
Один шажок – царицей показалась,
Второй, и в связки третий, богоравной
Ты стала ослепительной и славной!
И это не подвластно измененью,
И ты ещё не раз не растерялась,
Когда глазами судят по движенью.
Танцуешь ты, и нет в тебе гордыни,
Но видится труд многих тренировок,
Ты мастер, безусловно, и от ныне
Сказать что твой изгиб отнюдь не ловок,
В пространстве этих всех татуировок,
Что колются в зрачки толпе сидящей,
(в гипнозе будоражащим пропащей) –
То есть лишь твоей пластики паренья,
Просщитаное мелочью сноровок,
Всеобщего при теле напряженья.
И сколько лет ещё такому длится,
Пускай года текут не измеряясь,
Такой одной на век дано родится!
Подобно только солнце зажигаясь,
Собою не когда не изменяясь,
Шевелит подсознание бездарных,
И выше ты стоишь всех богоравных,
По тонкому столь ощущенью чувства,
Которым, умирая воскрешаясь,
Идёшь тропой великого искусства.