Он многих разорил людей
и банк лишь чудом удержался,
от всех Гороховских затей
как маленький ребенок сжался.
Затрат безумных нес он бремя,
но в чем был скуп все это время?
В благотворительности он
едва-ли мог быть уличен.
Тогда, как в Томске возводился
(теперь разрушенный) собор,
он вел пожертвований сбор,
но сам вносить не торопился.
И как архимандрит не бился,
рублей так тысячи полторы
с миллионера той поры
он, по частям, но все ж добился!
А ведь, имея злата горы,
он мог один построить храм,
но ставить в том ему укоры
теперь немного поздно нам.
И вот, на половине века,
несостоятельным он стал,
больным, несчастным человеком
жил в доме, что был ветх и мал.
Над всем имуществом его
друзья же конкурс учредили
и все рядили, да делили,
уж не стесняясь никого.
И конкурс тот не закрывался
побольше чем полсотни лет,
когда архив передавался,
конца ему, казалось, нет.
Перевезен последний том,
таскали в жизни их немало,
лишь двадцати телег хватало,
чтоб переехать в новый дом.
А что оставлено потомкам?
Лишь "Дела" тысяча томов,
да память, да сума-котомка,
итог в истории не нов.
А, ведь используя огромный,
Сибирью данный капитал,
мог вклад внести, хотя бы скромный,
но все бездарно промотал!
И для Сибири был тем вроде,
кем для России стал Мавроди!