Летом в июльское великолепье,
я был на кирпзавод командирован.
Моих скитаний богатейшая коллекция
пополнилась ещё одной диковиной.
Начав карьеру на завальном,
где глина начинает оживать;
я вылепил, облепленный зеваками,
индейца-майя (голова).
Бестолковенькие поклонники
меня нахваливали, я не вру.
Оставил выставку на подоконнике, —
толковый критик столкнул в траву.
В траве валялись головёнки...
Поникший, я смотрел и вспоминал
весеннее, в деревне, половодье;
друзей, из детства, имена.
Сверкало солнце и кипел поток.
Ручьи струились, как девчонок косы.
Хохочущих приятелей пяток
пуляли шарики с откоса.
Катали пули мы из глины,
насаживали на пруток;
гибчайший, ивовый, недлинный
и — фьють! — с плеча, через поток.
Вношу посильную лепную лепту.
Мне зябко, без истраченных калорий.
Я попытался перебросить Лету... Но падали
не долетев
головки.