Глава XV
Внутренняя работа духа начинается с внешнего: вначале призывать непрерывно имя Божие устами
«Внемли тому, что мы говорим и искренне тебе советуем», – так советуют отцы (святой Каллист). Желающему пользоваться богомудрым советом святых отцов, чтобы спастись на сем «умном корабле» покаяния от потопления в мысленном море греха и соблазнов, необходимо прислушаться к их совету и начинать сию мысленную работу духа с внешнего – с призывания имени Божия устами непрерывно.
Нашей «умной сущности» – приснодвижному уму – нужно дать и занятие, отвечающее его природе: приснодвижное, непрерывное, деятельное, божественное.
Сие непрерывное занятие божественное – призывание имени Божия устами – поможет уму уврачеваться от болезни скитания и кружения и научит его «беречь себя» от пленения мечтаниями и помыслами «мысленного растлителя». Ибо освящение ума происходит через уста: ум и помыслы святятся и очищаются через молитвенное делание уст.
«И сие тайное борение и размышление о Господе, и труд призывания надобно нам иметь день и ночь, – как говорит божественный Макарий, – ибо все дела наши освящаются и в чистоте нами совершаются непрестанным памятованием о Боге».
И наше многострастное сердце, сия обитель ума, будет действенно очищаться от страстей этим непрестанным памятованием. Как и говорит о сем святой Диадох такими словами: «Желающий очистить свое сердце да разгорячает его непрестанно памятью о Господе Иисусе».
И как будет совершаться в нас это очищение и освящение нашей природы – и ума нашего, и сердца, и тела, – от одного лишь призывания святого имени Божия – этого нам не дано знать. Это – тайна Божия. Но несомненно то, что сие совершается в святом таинстве непрестанного призывания устами поклоняемого, всемогущего и спасительного имени Иисуса Христа.
Наша природа, отпадаемая от Бога, во Христе Иисусе получила полное восстановление и оббжение, получила благодатный дар нового бытия. Усваивается этот дар, который в Святом Крещении дается даром, как залог нашего восстановления, – через веру в покаянном трудничестве. «Нуждницы восхищают его» деятельным покаянием, благочестием, выражающемся в непрестанном призывании святого имени Божия, и достойном вкушении Святых Тела и Крови Господней.
Этой благочестивой деятельностью наше естество, грехом растленное, обретает очищение, исцеление, освящение и оббжение. Этим и усваивается новое благодатное бытие, дарованное нашей природе.
Посему одно лишь призывание святого имени Бога, Который является Спасителем нашего естества, действует непостижимо чудесно и спасительно на нашу природу. Сие призывание оказывает на нас действие ощутимое, благодатное и неизъяснимое.
Но призывать имя Божие не «всуе», не в осуждение себе, и достойно вкушать Святые Тело и Кровь Господню может лишь тот, кто совершает сие, по апостолу, с рассуждением,[81 - См. 1 Кор. 11, 29–30.] то есть кто испытывает себя, сознает величие святости имени Божия, трепещет перед святыней Тела и Крови Господней, осуждает свою греховность и недостоинство, никогда не приступает ни к молитве, ни ко Святому Причастию с небрежением, с неблагоговеинством, но с сокрушением приносит Богу свой вопль, прося Его милости и благодатного изменения своего жития мысленного и телесного.
С верой и смирением вкушающему Святое Причастие и призывающему непрестанно святое имя Божие и служит сие дивным, божественным и спасительным врачевством, врачующим нас действенно и для нашего сознания непостижимо.
Как и говорит о сем преподобный Варсонофий Великий: «Непрестанное призывание имени Божия есть врачевство, убивающее не только страсти, по и само действие их. Как врач изыскивает приличное врачевство или пластырь на рану страждущего, и оно действует, причем больной и не знает, как сие делается, так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем, как оно совершается».
«Когда же сердце бывает в нечувствии, тогда особенно нужно упражняться в молитве устной», – говорит святой батюшка о. Амвросий Оптинский. Устная молитва разгоняет холод нечувствия, согревает сердце божественной теплотой. Для остывшего сердца устная молитва служит благодатным огнем. И святой Диадох свидетельствует, что имя Божие призываемое как огнем попаляет всякую скверну в душе. Он говорит: «Сие дивное имя, будучи с напряженною заботливостью содержимо мыслью, очень ощутительно попаляет всякую скверну, появляющуюся в душе. Ибо Бог наш – огнь поядаяй (есть)[82 - Евр.12, 29.] всякое зло, как говорит апостол».
На сей ступени внутренняя Иисусова молитва есть беспрерывное, никогда не престающее призывание Божественного имени Господа нашего Иисуса Христа устами. А внешняя непрерывность призывания приведет к молитве внутренней, непрестанной. Через это наружное желание обретается внутреннее: обретается дух молитвы. Пророк-молитвенник об этом говорит: Уста моя отверзох и привлекох дух.[83 - Пс. 118, 131.]
Именно внешним, устами, привлекается внутреннее, привлекается дух. Таков духовный закон для телесно-умного творения – для человека; от телесного восходишь к духовному, от внешнего – к внутреннему, от деяния – к созерцанию; телесными устами – [к] обретению Бестелесного. Иного пути нет.
Если бы кто дерзнул сразу взойти на высокую духовную ступень, не потрудившись на первых ступенях телесного восхождения, – кроме того, что он никуда не взойдет, а будет топтаться на месте, но еще может подвергнуться гневу Божию за гордостное посягновение на высокое житие, ему не свойственное, и подпасть смирительным попущением Божиим под пяту демонов, которые в смрадную тину чувственных страстей с особым злорадством втаптывают таковые души.
Для того, чтобы стяжать молитву непрестанную, внутреннюю, нужно со смирением и терпеливо потрудиться в молитве телесной, устной, в чувствах покаяния, не дерзая «входить в сердце умом» для молитвы сердечной. Сердце отверзается для истинной молитвы не дыханием и не искусительными приемами, как возомнили некоторые превратные молельщики; сердце отверзается перстом Божиим, когда соблаговолит Господь Бог и когда сердце очистится от страстей.
Нужно смиренно благодарить милостивого Господа уже за одно то, что Он благоволил призвать нас к ношению Его святейшего имени в наших грешных устах. Это одно уже есть величайшая милость, – тогда как у многих уста закрыты для сего божественного делания, у многих уста не услаждаются сим сладостнейшим именем, а всю жизнь носят горечь, которая и будет уделом их душ во всю вечность.
А ведь человек, сия словесная «умная тварь», наделен умным словесным органом для ношения Бога Слова в словесных устах. И лишь тогда человек и все его органы соответствуют своему имени «словесный», когда вмещает в себе Бога, именуемого Словом, когда бывает носителем Бога Слова. В противном случае человек именуется Священным Писанием бессловесным. Так пророк о таковых и изрек: человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им.[84 - Пс. 48, 21.]
Словесные творения, не носящие в себе Бога Слова, являются бессловесными и уподобляются скоту. Ибо только Бог Слово творит человека словесным «умным» божественным творением.
Посему возблагодарим благость Божию, призывающую наш многогрешный орган словесный носить сие Божие Слово в своих устах. Здесь, кроме помощи Божией, нужно усердное старание, прилежание и безленостно следует пребывать в этом святом занятии, сколько есть сил, постоянно: и днем, и ночью, и на всяком месте, и при всяком занятии. И если бы всю жизнь, до кончины своей, мы пребывали только в устном упражнении Иисусовой молитвы, то и в таком случае, по слову отцов, будем в великом приобретении, потому что намерение наше свято и Богу любезно; и занятие честно и досточтимо; и труды многоплодны и спасительны будут в свое время. И блажен всяк, и добро ему будет, потому что Бог не обидлив. Он даст вкусить от плода трудов или при смерти, или же после смерти, когда душа разрешается от союза плоти и будет восходить на небо посреди воздушных мытарств. Действие молитвенное окружит ее, как пламень огненный, и недоступна она будет мздоимцам – воздушным князям – ради всемогущего имени Иисуса Христа, которое она здесь с любовью носила в своих устах.
Так святой Исихий и говорит: «Душа, воспаривши по смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов, имея за себя и с собою Христа. Но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголят к ним во вратех.[85 - Ср. Пс. 126, 5.] Только до самого исхода своего и да не скучает она день и ночь взывать ко Господу Иисусу Христу, Сыну Божию. И Он сотворит отмщение ее вскоре, по неложному Божественному обетованию Своему, которое изрек Он в притче о неправедном судье: глаголю вам, яко сотворит отмщение… вскоре,[86 - Лк. 18, 8.] – и в настоящей жизни, и по исходе ея из тела».
И на этой ступени Иисусова молитва называется трудовая, делательная, устная, телесная, как производимая телесными членами – устами и языком.
И нужно сказать, что при начале своем она бывает по большей части чрезвычайно трудна. Не раз, а многажды человек приходит в безнадежие, что он не в силах приобрести спасительного делания. А при этом и сердце делается жестким, вся душа поражается нечувствием, восстает страстность с необыкновенной силой и духовная область жизни закрывается как бы каменной стеной.
В этом и проявляется благодатное действие сей молитвы, открывающей нам глаза на то, чего мы прежде в себе не видели и в чем всегда спокойно пребывали перед Богом. Пребывали в нечувствии, в омертвении, в грехах и не стенали. А молитва стала оживлять омертвевшую душу, и тут душа стала видеть, чувствовать, познавать свою греховность и виновность перед Богом, и сильней начала стенать к Богу: «Помилуй!»
И от сего духовного видения состояние бывает безотрадное, томительное, страдательное. И все необходимо перетерпеть, пережить, не прекращая и не бросая молитвы. Сие состояние неизбежно бывает со всяким, говорят отцы, приступающим к сему великому делу, всего более ненавистному сопротивной силе демонской.
И бывает, что человек читает свою святую молитву без всякой охоты, без всякого внимания, без малейшего ощущения приятности, и язык вращается невообразимо трудно, и человек словно тяжелым молотом разбивает камни. При этом целые тучи помыслов всевозможного свойства, и между ними нечистые, богохульные, не изображаемые, бьют в ум, как волны морские о скалу. И человек видит себя не в пример хуже того, нежели тогда, когда не занимался молитвою; а отсюда, по неопытности, иной приходит в сомнение относительно ее святости, пользы и необходимости.
А отцы говорят, что это происходит в порядке вещей, как неизбежное следствие сей молитвы. «Свет молитвенной благодати, исходя из Божества Иисус-Христова и проникая во тьму души, устрашает и гонит злую силу, спокойно дотоле пребывающую там. И сия злая сила, встревоженная именем Божиим, приводит все страсти в движение, бывшие в покое».
Святитель Игнатий Брянчанинов и сам так пишет: «Сие да будет признаком, что молитва наша начала производить свойственное, принадлежащее ей действие. Поэтому не устрашимся, а ободримся надеждою, что молитва наша идет должным порядком и вступила в свои законные права ко изгнанию нечистой силы».
И здесь следует усилить молитву, хотя только устную, за неимением лучшей, и стараться наполнять ею все течение своей жизни. Труд, время, а в особенности Божие содействие, пересилят греховные свойства и склонность нашей природы падшей, и со временем воссияет сия молитва, как солнце, в силе своей.
«Произносить устами и языком имя Господа Иисуса Христа Бога и Спасителя нашего имеет в нашей жизни великое значение: этим деланием мы выявляем перед лицем Господа «умное» движение воли нашей, устремленной к Нему. И хотя это движение и бессильное, и развлекаемое помыслами, злыми пожеланиями, прерываемое порывами злых страстей, – но силен Господь даровать нам и чистое к Нему влечение, силен разогнать сущую в нас тьму греховную и просветить наше сердце светом Лица Своего, силен даровать нам молитву внутреннюю, сердечную».
Ибо, по учению преподобного Макария Египетского, Он только и взыскует от нас именно сего доброго произволения, а чтобы привести его в исполнение – это есть дело Божией силы. Мы к этому не имеем своих сил.
И в свое время, Богу ведомое, к тому, кто начинает телесным деланием, придет и душевное, кто начинает внешним, – тот придет к внутреннему, кто смиренно стучится сей устной телесной молитвой, – тому отверзется дверь и к молитве внимательной, «умной» и сердечной. «Ибо телесное делание, – говорит преподобный Исаак Сирин, – предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не имеет телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из пшеничного зерна».
И, преступив порог телесного, он сможет войти в тонкие сокровенности «умного жития». Входить в это «умное житие» следует внешним устным призыванием имени Божия при смиренном сознании своего недостоинства, при сознании всегдашнего Его присутствия и прошения у Бога милости своему окаянству для здешней и будущей жизни.
Призывать имя Божие следует при всех занятиях, на всяком месте, во всякое время и даже во сне. Это и есть первая ступень молитвы непрестанной, и она требует упражнения и труда. Хотя ум при этом и разносится, но и сим не нужно возмущаться и скорбеть, так как это есть грешная принадлежность каждого из нас. Удержать ум от кружения – есть дело Божие, и это дается на высшей ступени «умного делания». Именно – когда молитва станет внимательной, а ум начнет вниманием привлекать сердце к соучастию в молитве. А сердце открывается для молитвы перстом Божиим, но не механическими пособиями; открывается по очищении себя от страстей и по многим упражнениям в молитве устной и внимательной, когда благоволит о сем Сам Подвигоположник наш – Господь Иисус Христос.
Занятие молитвой Иисусовой есть дело великое и превожделенное, достойное похвалы, и привлекает на нас взоры, милость и любовь Сына Божия, потому что, являя ею свое доброе произволение, мы приносим Богу то, что имеем.
Конечно, хотелось бы нам молиться пламенным сердцем и чистым умом, но когда не можем, то приносим жертву Богу, какая нам возможна. Как оная евангельская бедная вдовица – то есть наша душа – приносит то, что имеет, свои «две лепты»:[87 - См.: Мк. 12, 42; Лк. 21, 2.] уста и язык; приносит их в сокровищницу Божию.
А когда станет богаче, принесет и «золото»: ум и сердце. Тогда начнет молиться не только устами и языком, но и умом, и сердцем. И всяческая есть надежда несомненная, что милосердный Господь за нашу добрую волю даст нам со временем вкусить и сей высшей молитвы – «умной» и сердечной, непосредственно соединяющей нас с Богом. Не будь этой начальной устной, слабой, несовершенной, не будет и последней – внутренней: «умной» и сердечной – высшей и совершенной.
Перед Богом велико и то, если мы приносим Ему, что имеем. Наше приношение Бог оценивает нашим усердием, а не богатством дара. Не приносящий Богу в жертву с усердием своих «двух лепт», какие имеет, не принесет и того, что думает иметь. Принести Богу свои медные гроши, но с усердием – дело великое и Богу приятное. А когда Он увидит наш труд и добрую волю, тогда и «золото» подаст.
Поэтому всякий может благонадежно приносить Богу свою скудную лепту и приступать с усердием к занятию устной Иисусовой молитвой – со смирением, в покаянном настроении души, в чувстве виновности перед Богом в грехах своих, никого не оскорбляя и не осуждая, а себя почитая хуже всех, – и дело спасения будет идти успешно, радостно и безопасно. А безопасность сего делания только тогда возможна, когда мы будем совершать его в чувстве покаяния.
Для невнимательных к своему житию опасна не только сия молитва, но и самое пребывание на земле весьма опасно, ибо породит грозные последствия и здесь, и в загробном мире, если земная жизнь наша будет изживаться нами невнимательно и без должного покаяния.
Внимательность к своему житию и непрерывное покаяние перед Богом – это спасительная основа безопасной молитвы Иисусовой устной и молитвы «умной». Это святая основа для всего нашего жития на земле.
У читающего эти строки и не разумеющего сокровенного смысла речений святых отцов о молитве может возникнуть невольный вопрос: «Какая мне польза повторять устами то, что сердце не чувствует? Молитва ведь та лишь хороша и Богу угодна, в которой не только уста молятся, но и сердце».
Эта последняя мысль верна. Но такая молитва бывает только у великих праведников и святых. А что делать человеку грешному, у которого сердце пребывает в нечувствии и по своему состоянию греховному в окаменении? Такому и молиться не нужно, а ждать, когда сердце умягчится, очистится, придет в умиление, восчувствует слова молитвы, и тогда уже приступать к молитве?
Но этого не бывает ни с кем. Не бывает никогда, чтобы к немолящемуся приходило умиление и молитва. Молящемуся своей нечистой и грешной молитвой Бог дает молитву чистую, благодатную. Только молящемуся своей внешней, устно-телесной молитвой Бог дает молитву внутреннюю: «умную», сердечную. Так учат об этом все святые отцы.
А ту мысль, что пользы не будет молиться одними устами, не чувствуя сердцем силы произносимых слов молитвы, – следует решительно опровергнуть как мысль невежественную, неправильную, ложную, которая является продуктом гордого, заблудшего ума, не просвещенного светом благодати.
От произносимых слов молитвы, хотя бы и не разумеемых нами и не чувствуемых, польза для нас есть великая, благодатная и вполне ощутимая.
Есть много мыслей и примеров из жизни святых и мучеников, подтверждающих эту истину. Возьмем хотя бы краткую повесть из жизни древних египетских отцов, помещенную святителем Игнатием Брянчаниновым в его «Отечнике». Там старец, умудренный благодатным опытом, дает весьма спасительное наставление одному иноку, обуреваемому плотскими вожделениями, в таких словах: «Брат сказал старцу: «Что мне делать, авва? Я немощен, похоть одолевает меня». Старец отвечал: «Внимай себе, чадо, и познавай в себе пришествие демонов. Когда они начинают говорить с тобой (помыслами), не отвечай им, но, встав, пади лицом на землю и молись, говоря: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и помилуй мя». Брат сказал ему: «Авва, я принуждаю себя, но пребываю в нечувствии и нет умиления в сердце моем, я не ощущаю силы слов». Старец отвечал: «Ты только говори слова эти, и Бог поможет тебе»».
«Святой авва Пимен и другие отцы говорили, что обаятель, когда производит обаяние (на змее), не знает силы произносимых слов, но когда змея слышит эти слова, то сила слов на нее действует: она повинуется и усмиряется. Так и мы не знаем силы того, что произносим, но бесы, слыша произносимое нами, отходят со страхом» («Отечник»).
Это простое и ясное наставление богомудрого старца исполнено благодатного опыта, который дается только тому, кто внимательно перед Богом живет. Нынешние делатели молитвы, весьма редкие, сей опыт имеют. А из мирских христиан едва ли обретаются и редкие.
Христианское человечество крайне оскудело верою в Господа Иисуса Христа и в действенную силу Его Божественного имени, по слову Спасителя, предуказавшего сие оскудение. Господь сказал: Сын Человеческий пришед убо обрящет ли (си) веру на земли.[88 - Лк. 18, 8.]
Святые Божии имели сию веру, потому из своего святого опыта с радостью свидетельствовали перед всем миром и восклицали, как восклицает о сем великий святой Иоанн Златоуст такими словами: «И у нас имеются духовные заклинания: имя Господа нашего Иисуса Христа и сила крестная. Заклинание это не только гонит дракона из норы его и ввергает в огнь, но даже исцеляет от нанесенных им ран. Если многие произносили это заклинание и не исцелялись, – произошло это от маловерия их, а не от недейственности произносимого. Многие, хотя неотступно ходили за Христом и теснили Его, но не получали пользы, а у кровоточивой жены, прикоснувшейся не к Нему, а к краю одежды Его, остановились долговременные токи крови.[89 - См. Мф. 9, 20–22.] Имя Иисуса Христа страшно для демонов и для душевных страстей и недугов. Им украсим и им оградим себя».
И всем, сохранившим веру в Господа Спасителя и в Его Божественное имя, святые говорили: «Бей супостатов именем Иисусовым, ибо нет сильнейшего оружия ни на небе, ни на земле» (преподобный Иоанн Лествичник. Слово 21-е. Гл. 7).
Пусть мы не знаем силы сего святого оружия, но враги наши знают и трепещут. А посему будем прибегать к нему по совету святых, призывая с верою непрестанно сие святое и спасительное имя Господне, и сие призывание будет нам во спасение, по слову пророческому.[90 - См. Иоил. 2, 32.]
«Ибо вся сила и все действие молитвы Иисусовой истекает, – говорит святитель Игнатий, – из покланяемого и всемогущего имени Иисусова, имени единого под небом, в нем же подобает нам спастися» (Аскетические опыты. Т. II).
Иеромонах Сергий ( Ситиков )