Я видел свет! Он из огня,
Расплавленным железом жёг глазницы.
Подобно раскалённым спицам,
Под ногти беспощадно проникал.
От боли корчился, на помощь звал.
Всё бесполезно. Глас не слышен,
И с каждым воплем становился тише,
Пока совсем не замолчал.
Я обессиленный стонал
И падал перед Богом на колени.
Под солнцем, не отбрасывая тени,
Читал молитву, слов не зная.
По памяти, осколки собирая,
Позавчерашнего тепла,
Практически увядшего добра,
Что для кого-то сделал,
Не находил. Намокшим мелом,
В стихах просил у Господа прощенья.
Чернее ночи приведенья
Метались над моею головой.
Я слышал только ветра вой
И хлюпанье вскипевшей крови.
Мне не хватало силы воли,
Чтоб разом прекратить мученье,
Хотел очиститься и обрести спасенье,
Но груз грехов моих велик.
Я в тридцать пять – седой старик,
Влачащий кое-как существованье.
Уже не верю, даже в тайне
В пришедшее успокоение душе,
В простое понимание вещей,
Обычных для сознания любого.
В слепую преданность большому,
Да в непорочность детских рук.
Я изнываю от тяжёлых мук,
Терзающих больное тело.
Своя же совесть сердце съела
И тлеет медленно в углях,
На раскалённых жизненных камнях.
В аду земном, перед иконой,
Пред ликом нашего творца,
Я хоронил без слёз отца,
Хотя глаза на мокром месте.
Я счастлив был прогнившей лести
И ярче всех себя любил.
Даже о матери забыл
И наслаждался сонным миром,
Обрюзгшим и обросшим жиром.
Побольше ложку выбирал.
Безмозглый! Что я ожидал?
Расплата – кара оказалась рядом.
Чего же жду от светлого, святого взгляда?
Ну что ж, заблудший! Вот «награда»
За жизнь, настоянную на грехе –
Разящий меч в карающей руке.