По всем описаниям бытность веду вампирскую,
и кофе как кровь поглощаю в несчётных литрах,
задвинуты шторки, и редко когда, но искрами
взрывается в мозге стоваттная дура-лира.
На буквы и ритмы особенно стала падкая,
от слишком живых задыхаюсь, как в сбитом смоге,
из памяти – вон, с откровеньями и манатками,
кто всё же остался – проснётся однажды в морге.
В любви не нуждаюсь, не жду, не страдаю фобией,
что буду одна и скопычусь больной и старой.
На этом глобально сиротском, ущербном фоне я
как левый носок, не носившийся в паре с правым.
Забыла, как думать о том, что давно надумала,
подписку на сны отменила, и в чёрный кадр
вся ночь умещается, день, приближая зумами –
без лиц, разговоров и прочих душевных каторг.
Живу неприметно, делаюсь в доску дикою,
под слоем бездействия – суперформальдегида.
И время застыло, часы для меня не тикают,
как пояс на теле, убитого в лоб, шахида.
Народность за окнами кажется больше лешими
с изношенным сердцем – временным атавизмом.
И эти стихи, непонятно как уцелевшие –
единственный признак моей незаметной жизни.
(03.09.12.)