дороже золота

о нуммизматике и коллекционировании

http://www.proza.ru/2012/09/07/1640

***

Нумизматика
.............
со школьной парты заразился, как дурак-
дороже золота был стёршийся пятак
(да золото никто и не имел-
и не по срЕедствам, да и статья- расстрел)
Без каталогОв, интернета- как сейчас-
до полуночи, не смыкая глаз,
по букве еле видимой монеты,
перебирая вариантов лес-
машиной времени- в страну чудес-
тысячелетий нас влекли секреты...

Держа в руке расцвет и гибель царства,
невольно вольнодумство и вопрос-
а власть из фарисейства и коварства-
неужто вечна и всерьёз?
(сверху партийная элита,
в крови погрясши и растратах-
сомкнулась с вОром и бандитом-
как Сталин с Гитлером когда-то
в пучину ввергли два народа,
дав власть подонкам и уродам)...

Цари с европ в дворцы ввозили
картин шедевры и скульптуру,
и строя эрмитажи сдуру,
ушедшего храня культуру-
для нас, потомков сохранили.

Что в мире просто и обычно-
плати- оно твоё навечно-
здесь в бизнесс чёрный обратили-
как грабить лопухов беспечных
в квартирных кражах и таможнях,
где ты- ничто, где всё- возможно...
где всё едино- вор и менты,
что в сборке пазла элементы...

А с новой властью- веселее-
статьи всё те же и запреты.
.............................
Мне часто снятся те монеты-
так не дошежшие до музея...






ИЗ ИНТЕРНЕТА

Виктор КОРЧЕНОВ (Нью-Йорк)
КАК РОЖДАЮТСЯ И УМИРАЮТ КОЛЛЕКЦИИ
................................
..................................

Многие бывшие спортсмены - обладатели дореволюционных и довоенных жетонов, как, например, вошедший в Книгу рекордов Гиннесса Михаил Иванович Рыбальченко, в большинстве случаев дарили их. Но зачастую приходилось и "попотеть". Довольно долго я уговаривал вдову известного на всю Россию и эмигрировавшего еще в 1920 году футболиста Григория Богемского продать мне спортивные жетоны ее мужа. Продавать она не решалась, дарить не хотела. Но, наконец, согласилась - при условии, что я помогу обработать ее дачный участок где-то в Крыжановке. И мы с Беллой, моей женой, целое лето ездили туда, копали, сопали, пропалывали и поливали. Искусство требовало жертв!

В другой раз меня попросили, в порядке "уплаты" за вожделенный жетон, собрать на какой-то старинной даче урожай с огромного вишневого дерева. Лестницу, хотя и искали, не нашли. Забыть этот "подвиг" я не могу по сей день: к качеству "сбора урожая" хозяйка отнеслась весьма и весьма придирчиво. Но обладателем жетона все же я стал! Это было начало...



Собирая коллекцию, я старался атрибутировать каждый ее экспонат, каждое новое поступление. И первым, кто стал мне оказывать в этом действенную помощь, был старший научный сотрудник Одесского историко-краеведческого музея, искусствовед, видный коллекционер и исследователь монет античного Северного Причерноморья и старой Польши, кандидат исторических наук Александр Семенович Коциевский.

Самые теплые воспоминания оставил о себе крупнейший в Союзе ленинградский коллекционер русских памятных медалей и жетонов, человек энциклопедических знаний, доктор технических наук Виктор Владимирович Ашик. После смерти его отца Владимира Антоновича, известного русского нумизмата, автора книги "Памятники и медали в память боевых подвигов русской армии в войнах 1812-1814 гг.", сыну досталось немалое наследие - примерно три тысячи российских жетонов и медалей. Но Виктору Владимировичу, страстному и последовательному продолжателю тематики своего отца, удалось вдвое увеличить численность экспонатов этой уникальнейшей коллекции.

За несколько лет до смерти Виктор Владимирович сообщил, что завещательным письмом он поручил своей жене Музе Михайловне после его кончины передать мне все имевшиеся у него одесские жетоны, которые за многие годы коллекционирования мне так и не удалось приобрести, но фотографии которых он все же успел прислать. Детей у Ашика не было. Единственный наследник - племянник, Герой Советского Союза, принять такое богатое наследство отказался, и Виктор Владимирович стал хлопотать о размещении в Эрмитаже всего своего уникального собрания с единственной просьбой: выделить небольшое помещение для экспозиции с табличкой "Дар Ашика". Ему постоянно отказывали, и это очень беспокоило старого коллекционера.

И сейчас я уже не могу передать того испытанного мной потрясения, когда неожиданно узнал из двух подвальных публикаций в "Известиях" о внезапной кончине Ашика в сентябре 1985 года, о добровольном укрытии в больнице Музы Михайловны во избежание преследований со стороны каких-то темных личностей, о ее загадочной смерти там спустя неделю после мужа, о таинственном исчезновении завещаний коллекционера, о взломе квартиры работниками милиции совместно с сотрудниками Петергофского музея и о составленных ими описях, в десятки раз занижающих реальное количество экспонатов уникальных коллекций портретной миниатюрной живописи, картин и стекла. Но прежде всего - русских медалей, в общем-то разграбленных в присутствии каких-то понятых. Многие из них, например, серебряные памятные медали петровской и аннинской эпох, отсутствовали даже в собрании Эрмитажа...

А разве не трагична смерть почти столетнего старика, известного одесского коллекционера картин полковника в отставке И.М.Федоркова, оставленного лежать на полу с кляпом во рту и задохнувшегося после того, как вошедшие в коммунальную квартиру под видом санитаров "Скорой помощи" жлобы в белых халатах вынесли его коллекцию? Или не печальна участь коллекции бесследно исчезнувших монет моего первого наставника А.С.Коциевского, вынесенных грабителями через прорезанное в чердачном перекрытии отверстие в считанные часы отсутствия хозяина квартиры?..

Коллекционеров зачастую называют "одержимыми". Но эти "одержимые", собирая, как правило, довольно узкую тематику, ежегодно устраивали городские выставки, где можно было увидеть то, мимо чего проходили музеи. Но если и имелось что-то в музеях, то в весьма скудном количестве, да и то в запасниках. Ведь коллекционерами выставлялись не только античные монеты и геммы, царские ордена и полковые знаки. Здесь можно было подивиться на фарфоровые сырные доски и дореволюционные пуговицы, экслибрисы и самовары, обертки от бритв и карманные часы.

Любимому увлечению посвящали всю жизнь, отдавали все свободное время. Многие коллекционеры, не имея особого достатка, экономили на всем, даже на еде. А как неприхотливо одевались! Да тот же профессор Ашик, нисколько не стыдясь, сорок лет проходил в одном и том же кожаном пальто!

Коллекционеры были не просто собирателями. Большие деньги тратились ими на литературу по теме их увлечения. С ними консультировались музейные работники, экспонаты коллекций помогали создателям документальных и художественных фильмов. Эти "одержимые" с радостью делились своими знаниями, приглашая в гости совершенно незнакомых людей.

Сейчас об этом можно только, тяжко воздыхая, вспоминать. Бандитизм, воровство и рэкет вынуждают серьезных коллекционеров продавать свои коллекции, либо "уходить в подполье", распуская слухи о ликвидации их "детищ". А как много их уехали за рубеж, вынужденно продав перед отъездом или просто бросив на произвол судьбы по крупицам собранное!

И кто знает, удастся ли еще из "осколков разбитого вдребезги" составить единое целое?

 
Главная страница | Архив | Содержание номера
Номер 12(271) 5 июня 2001 г.




АНДРЕЙ СЕРГЕЕВ: "ВОКРУГ МАРОК БОГ ВЕСТЬ СКОЛЬКО ВСЕГО..."


– Андрей Яковлевич, говорят, даже Букеровская премия не заставила вас срочно сесть за следующий роман. Говорят, вы пишете что-то совершенно другое...
– Я всегда пишу другое. Сейчас пишу книжку по нумизматике. Это получилось как-то против моей воли, я человек абсолютно не научный, из наук признаю единственно нумизматику.
– Так вы что, научную книжку пишете?!
– Да, именно. Как известно, коллекционерский инстинкт в людях неистребим, хотя советская власть нумизматов и сажала под гребенку – и в конце 20-х, и в 37-е годы. Нумизматы все равно существовали, но они в своего рода подполье сидели. Ученый-нумизмат, представлявший музеи и некоторым опосредованным способом – советское государство, вызывал у "просто нумизмата" всегда только страх. Он ученому никогда ничего не показывал. А когда в какую-нибудь глубокую провинцию приезжал я, к властям не имеющий никакого отношения, мне показывали, мне рассказывали, я видел такое, о чем наши ученые-нумизматы понятия не имели.
В один прекрасный день я почувствовал себя обладателем таких уникальных познаний, которые грех унести в могилу. И стал писать. Сейчас в научных изданиях опубликованы три мои статьи по нумизматике – о варварских подражаниях греческим и римским монетам на территории бывшей Российской империи. Черновик у меня в компьютере давно заряжен, но до чистовика еще далеко. Мне хочется написать конденсированно, мне хочется написать метафорически, мне хочется написать что-то такое, как в художественном тексте. А в науке надо иначе, мне это дается трудно.
– Толстая будет книжка?
– Нумизматических книг толстых не бывает, думаю что 5-6 листов.
– Чему она конкретно посвящена?..
– Она будет называться так: "Монеты варварского чекана на территории бывшей Российской империи и СССР", что-нибудь в этом роде.
– Откуда у вас тяга к коллекционированию?
– Не знаю, откуда. Видимо, родился с каким-то дефектным геном. У меня даже основной мой опус, о жанре которого спорят... Рижский "Родник" и издательство "НЛО" спокойно назвали это дело романом. Я не возражал, потому что "Альбом для марок" подходит и под определение романа воспитания. Но очень интересно критики об этом пишут. Вот, мол, "Альбом для марок", знаем мы этих филателистов: купит какую-то марку, приклеит себе в альбом. А нет такой марки, он другую какую приклеит, ему все равно... Полное непонимание дела, потому что за марки убивают, за марки совершают страшнейшие преступления.
Когда Георг V купил себе редчайшую марку острова Маврикий, которая по тем временам стоила что-то фантастическое, кажется, 40 тыс. фунтов – это в 30-е годы! – то ее охранял целый отряд из Скотланд-Ярда...
Коллекционирование – огромная, колоссальная, всепожирающая страсть. Польский профессор Гумовский, который лет 100 назад написал книжку о психологии коллекционера, говорил: даже если человек, с которым вы имеете дело, друг всей вашей жизни, если он профессор, если ему 60 лет и вы его идеально знаете, не оставляйте его наедине со своей коллекцией! Вот какое сильное искушение, какая страсть, когда человеку не все равно, какую марку наклеить – ту или эту. Это критику нашему все равно, какую на конверт наклеивать...
– Есть ли разница в психологии человека, собирающего марки, монеты или скажем бабочек? Или это одна страсть по-разному выраженная?
– Я думаю, что страсть одна. Вот у человека, собирающего самовары или галстуки – другая страсть, потому что страсть человека, собирающего марки, монеты или бабочек основана на системе.
– А, скажем, фарфор?
– Фарфор тоже. Эта область документирована, хорошо известна, даже существовавшие в России или на Украине небольшие фабрики фарфора в начале XIX века известны, существуют справочники по маркам фарфора.
– Чем же отличаются самовары?
– Самовар мог делать кто угодно, не только Тульская фабрика. Самовар выпускался штучно и мог быть прихотью мастера, который его изготовлял. Можно собрать хорошую подборку самоваров...
– Но о систематической коллекции речь не идет?
– Систематическая коллекция самоваров – это не звучит даже. Огромное количество индивидуальных произведений, мельчайших мастерских…
– А такое отличие: чтобы собрать коллекцию бабочек, надо этих бабочек изловить – куда-то ехать, сачки-морилки-распрямилки...
– Это все романтика, из книжек. Человек, собирающий бабочек, покупает их в магазине, уже препарированных. Какой-то очень редкий вид стоит больших денег, может быть даже на аукционе он с каким-то другим коллекционером сцепится. И они вдвоем возгонят цену в космос.
Элемент охоты на бабочек свойственен детям или наоборот суперзнатокам с научным уклоном, которым и этот элемент важен. Но тут нет особых отличий от других видов коллекционирования. Некоторым нумизматам и филателистам тоже очень нравится процесс добывания монеты или марки: он куда-то пошел, где-то что-то разузнал, у кого-то перехватил...
Есть люди, обычно не из самых серьезных коллекционеров, у которых если есть монета или марка, которую вы ищете, то они нипочем вам не отдадут. И не потому, что она им нужна. Просто теперь он будет хвастаться всем подряд: вот, у меня сам N. монету торговал, да я ему не отдал! И продаст потом дешевле и хуже.
А бывают такие, кто предпочитают всему – придти в магазин и спокойно купить за свои денежки. Правда, в зарубежных нумизматических магазинах принято торговаться, поторговавшись – иногда даже очень нахально поторговавшись, – схватить свою монетку и уйти.
– Коллекционеры – обычные люди или особые?
– Совсем другие люди! Совсем другие, чем традиционные совки. Они – в числе первых, из совка выползших. Когда при Хрущеве разрешили открыть клуб коллекционеров, тем самым открыли настоящий свободный рынок: что хочу, то и продаю, по моей цене. И покупаю точно также. Это люди, десятилетия прожившие в условиях свободного рынка. При Андропове даже были гонения на это дело. Приходил какой-нибудь штатский и спрашивал: сколько у вас этот рубль Анны стоит? Человек, ничего не подозревая, называл свои 60-70 рублей и ему говорили: ну, пройдемте. Были такие провокации. И старые идиоты даже размышляли, совместимо ли коллекционирование с коммунизмом, социализмом... Конечно, ничто с ними несовместимо, ничто человеческое – коллекционирование там или что-то еще...
– Что представляет собой сообщество коллекционеров?
– О, это очень разнообразный и очень замкнутый мир. Это люди особого склада. Кстати, как ни странно, процент интеллигентных людей среди них не больше, чем в любой другой области человеческой деятельности. Меньше, чем, скажем, среди библиотекарей. Но это люди совершенно невероятных, каких-то маргинальных, но очень глубоких и интересных познаний. Бывает, ничем, вроде, не выделяющийся среди других трудящихся человек, но он знает гербы всех немецких княжеств какого-нибудь там XVII-XVIII века, он тебе точно все отличит, расскажет. Это тоже выделяет коллекционеров среди толпы. Недаром советская власть так их не любила.
Был такой Марк Львов, по прозвищу "Медь ищу" (бегал по клубу и кричал: "Медь ищу!" – собирал русские медные монеты). По одной стороне монеты он мог точно сказать, что на другой стороне, какая разновидность. От глубочайшего знания штемпелей XVIII века он однажды опубликовал статью о том, какие еще могут быть разновидности открыты. Предсказал...
– Значит нумизматика и правда наука. Вот в искусстве предсказать ничего нельзя...
– Я в своем сочинении тоже пытаюсь предсказывать, что еще может быть открыто, потому что у нас территория обширная, плохо изученная.
– А насчет профессиональной этики есть предание об одном очень крупном филателисте из Одессы. Он сам был не еврей, а жена у него была еврейка. Там сначала стояли румыны. Когда же пришли немцы и стали истреблять евреев, к коллекционеру явился какой-то румынский чин и сказал: генерал такой-то, мой начальник, – филателист. Он слышал о вашей коллекции, она его чрезвычайно интересует. Если вы отдадите вашу коллекцию, он выправит документы вашей жене чисто арийские, и ее никто не тронет. А чтобы у вас не было сомнений насчет моих слов, вот вам несколько адресов. Там вы увидите евреев. Мой генерал сделал им документы.
И у этого коллекционера произошел, как говорят американцы, кризис личности. Он сказал: "Я подумаю". Взял адреса, вечером прошел по ним и убедился, что все так.
Ночь не спал, думал, и все-таки решил коллекцией не рисковать. Где она запрятана, там и лежала. Немцы пришли и расстреляли его жену. Конечно, какой-то элемент риска был, что и коллекцию отдаст, и жены лишится. Но все равно, выбор он свой сделал, и вся человеческая ценность его всплыла на поверхность. Об этом, естественно, стало известно в узких кругах коллекционеров. Филателистов такого уровня по всей стране, по СССР, не слишком много было, вот он и остался со своей коллекцией, никто не захотел с ним иметь дело. А с мальчишками, которые занимаются чепухой, ему самому неинтересно было общаться. Короче говоря, коллекция эта умерла, потому что она не пополнялась.
Среди коллекционеров вообще много евреев. Говорят так: если ты приехал в маленький городок, особенно на западе Украины, и тебе нужно найти коллекционера, то координаты такие: во-первых, это должен быть учитель, желательно истории или литературы, во-вторых, это должен быть еврей. На пересечении этих координат, скорее всего, будет коллекционер.
– А возможен, например, такой бизнес: продавать лохам, лопухам вещи не вполне годящие...
– Для серьезных коллекционеров это невозможно. Ну, лох у вас купил. Он же сразу покажет это другим. И они все ему объяснят.
– То есть репутация профессиональная гибнет.
– Гибнет ваш бизнес. Впрочем, существует способ обволакивания человека, прибирания его к рукам... Ходит тут в клуб нумизматов один банкир с деньгами. Ничего не понимает. Его советчики и поставщики – тоже очень мало понимают в монетах. Но в торговле соображают, друг другу поддакивают. Он и будет ориентироваться на них. Если я чего-то скажу от своего знания какой-то области, он мне просто не поверит. Да мне с ним и говорить неинтересно: я у него ничего не возьму, он у меня ничего не возьмет, потому что он привык брать только у своих поставщиков.
– В чем для коллекционера высший смысл его коллекции? Это чисто личное, экзистенциальное, образ жизни?
– Коллекция средняя, бытовая украшает жизнь, делает ее интереснее. Коллекция какого-нибудь банкира может быть репрезентативной. Вот, гости дорогие, смотрите, вот это вот Клеопатра, та самая. Смотрите, какая она уродина, какой у нее был паяльник, уродина, а как нравилась!..
– Вы знаете, вот Давид Исаакович Мошнягин, у которого коллекцию украли, человек, некоторым образом вовлекший меня в науку нумизматику, говорил так: если у меня после чьего-то посещения вдруг не хватает монеты, я никогда об этом никому не говорю. Не может она пропасть. Потом смотришь, действительно, где-то с полочки слетела, завалилась куда-то, обычно находится. А так чтобы красть, это редкость.

– Вы говорите, иногда за марки убивают.
– Да. Например, при ограблении. Кто-то ведь наводил, заказывал... У Мошнягина было заказное ограбление. Он был старый больной человек, из дому почти не выходил. Неожиданно среди бела дня открывается дверь, входят в комнату двое. Вы кто такие? Молчат. Связывают его. А монеты просто берут с полочек, стряхивают в чемодан, прямо без перчаток, без масок, ничего люди не боялись.
– А почему, собственно, не боялись?
– Я так рассуждаю. Кто может не бояться, что его будут искать? Кто уже сидит. Значит, по договору с каким-то крупным начальством выпускают блатных на такое задание по свойственной им специализации. Они грабят, причем точно знают, когда придти, что и где взять. Они очень точно знают, что у него два телефона с длинными шнурами: эти шнуры тут же срезают, и как раз хватает шести метров для того, чтобы его связать. Они знают, какой шкафчик им нужен, письменным столом даже не интересуются. На стенах висят картины дорогостоящие, они берут то, что им заказано. Шкафчик опустошили и ушли.
После этого, по своему неуемному характеру, исходил Мошнягин и ЦК, и МВД, и КГБ. В КГБ его предупреждали, мол, в МВД страшные люди, они могут вас убить, вы и дверь-то открываете, не спросив, кто звонит. Вы в опасном положении. А это было время, когда в МВД был во главе всего Щелоков. Мошнягин говорил потом, когда все это дело как-то развеялось: меня ограбил Щелоков.
– Как Мошнягин стал дальше жить, без своей коллекции?
– Тут же переключился на советские редкости, стал собирать пробные советские монеты.
– Да, крепкий человек. Иной бы и в депрессию впал.
– Был в Севастополе полковник Грандмезон. То одного, то другого разоблачал как спекулянта, требовал принять меры. Когда во время дела нумизматов в 71-м, что ли, году, к нему самому пришли, обыскали и изъяли его коллекцию, он вообще чокнулся.
– Совсем?
– Совсем. Ему потом вернули все, но это не помогло... Очень, кстати, высокого был мнения о своей коллекции. Ни черта не понимал. Ему мальчишки из свинца делали монеты, а он их покупал. Поехал даже в Москву, предлагал книгу написать про свинцовые монеты. Эксперты посмотрели и на смех его подняли... А еще один шутник специально для него сделал из серебра монету Митридата. Только не нашел специалиста по греческому языку, написал на латыни. На одной стороне изобразил профиль Митридата, а на второй, где обычно пегас или олень изображался, у него был осел. И надпись на латыни: "Позор ослам-коллекционерам". Грандмезон у него купил. Он мне эту монету показывал, очень гордился...
– Вы ему перевели надпись?
– Нет, зачем?.. Он, кстати, свою выдающуюся коллекцию завещал историческому музею.
– А вообще, часто коллекционеры отдают коллекции в музей?
– Бывает, и не редко. Но это палка о двух концах. В Одессе был коллекционер Александр Коциевский, у него была действительно чудная, замечательная, изысканная коллекция Северного Причерноморья. Он завещал Историческому музею, вернее даже не завещал, а передал за символические какие-то деньги в Исторический музей. В связи с этим были разговоры, хорошо ли он поступил. Говорили, что Историческому музею эта коллекция мало что прибавит, а скольких любителей он лишил своим даром удовольствия получить эти самые монеты! Ведь тогда монет на рынке было очень мало, это когда миноискателем стали пользоваться для поиска кладов, стало много всего... Если узконаправленная, специфическая коллекция, которую нельзя повторить, то имеет смысл ее отдать музею. А так... Правда, у нас в советское время музеи себя скомпрометировали. Чуть ли не метровой высоты была стопка каталогов с распродаж. Называлось: дублеты музейных собраний, дублеты русских музеев, как угодно. Все это в Германии при Гитлере продавали – музейные коллекции исторического музея, Эрмитажа, чего угодно. Душа разрывается, какие там были ничтожные цены!..
– А дети не наследуют коллекционерскую жилку? Не боятся коллекционеры, что пустят все прахом?
– Вы знаете, дети, как правило, пускают прахом. Жены тоже. Мошнягин говорил: я буду лежать на столе, а над моим телом будут торговать моими монетами. А детей коллекционер изо всех сил старается вовлекать, но не удается, как правило. Это же генетическое отклонение... Я знаю только одну династию коллекционеров – в Петербурге несколько поколений было по фамилии Ашик, а так нет.
– Возможно ли коллекционирование предметов, которые сегодня идут потоком?..
– Конечно. Можно собирать наши сегодняшние монеты. Существуют же большие редкости. Ну, допустим, в каком-то году (в 92-м, кажется) произошел переход белой монеты от никеля к железу. Обычные монеты 92 года притягиваются магнитом, а никелевые, которые не притягиваются магнитом, выпущены в очень небольшом количестве.
– А всякие юбилейные, подарочные монеты?
– Сейчас это модно в мелких странах. Какой-нибудь из арабских эмиратов выпустит большое серебряное колесо, на котором будет изображен Ленин, который им, мусульманам-фундаменталистам совсем ни к чему. А на другой монете, которая может быть выпущена в тот же день, на том же монетном дворе, будет какой-нибудь папа Павел VI, который им тоже не нужен. Просто крупная такая вещь для дураков-коллекционеров. Этим промышляет и большинство африканских стран. Да и крупные страны выпускают колеса, хоть по килограмму чистого золота. Конечно, это не имеет никакого отношения к монетам, к нумизматике.
– А появились в последние годы какие-то новые типы коллекционирования, не трубочного или значочного, а серьезного?
– Знаете, коллекции значков тоже бывают довольно серьезные. Я видел, коллекцию значков Второй мировой войны, это было очень интересно. Конечно, собирать значки – советские, послевоенные значки – невозможно, потому что любая артель, любой мелкий городишко могут выпускать сколько угодно. Тем более, что выпускалось у нас все это из мусора, из алюминия, это же вообще не металл, не материал для такого дела. Я не знаю, что сейчас есть. Собирается все – открытки, допустим. Вполне возможна система – открытки с видами Москвы дореволюционные. Вся, вся Россия в начале века была покрыта типографиями, которые только и делали, что печатали виды. Какая-нибудь Успенская улица города Царевококшайска – одноэтажные дома и какая-нибудь убогая колонна. Это есть. Ну что еще есть?..
– Кронен-пробки, от пивных бутылок крышечки, такие зубчатые. Есть коллекции довольно крупные.
– Есть, есть. Часы. Или вот, модная вещь – этикетки от сигар... Но понимаете, дело еще в чем. Предмет коллекционирования должен нести в себе значительную информацию, иначе это неинтересно. Безусловно, наклейка от сигары информацию какую-то несет, но очень малую. Вокруг монет Бог весть сколько всего, вокруг марок Бог весть сколько всего...



Беседовал Александр ЛЕВИН