Он испуганно читает свои мысли,
А они как будто молоко давно уже прокисли.
Остается только выпустить на волю
Свою роль, что запаролена паролем,
Он старается избавится от маски,
Но проникли глубоко уже под кожу краски.
Они въелись! Они впились в эти поры!
Перерезав пуповину самой главной роли.
Он всю жизнь рождал на лицах злых улыбку,
Продевая в ушко грусти смеха нитку.
Распылял фермент безоблачного счастья,
А свое закрыл в голодной серой пасти.
Не вернуть листвы оранжевой лохмотья,
Нет свободных мест в его глазах сегодня
И пускай давно с ботинок стерта вакса
Даже смерть его заставит улыбаться.