Эта дрожь, эта терпкая грусть,
этот шелест со скрипом древесным.
Мне сдается, что я наизусть
заучил ее нрав легковесный.
Вся взъерошена, вздыблена вся,
то сонлива и вяла, то дерзка,
в каждом зубчике, жилке неся
аромат улетевшего детства.
Слышу мерный размашистый звук,
полновластный, глубокий и частый.
Оттого и люблю я листву,
что она ко всему безучастна:
к мимолетности наших побед,
к безотрадности наших волнений,
и не знает, что дарит нам свет
и прохладу спасительной тени.
Оттого и чудесна она,
говорлива, пьяна, бестолкова,
что вольна, что летучее слово
в своем имени носит — листва.