Казалось, этот березняк
лужайка неба подсинила,
и непривычно белизна
подлеска нас к себе манила.
Туман стоял по сторонам.
Вблизи – ручья дымился росчерк.
В лицо дышала старина
реальным очертаньем рощи.
Крест полусгнивший в землю врос.
Сороки празднично галдели…
И чудилось – из-за берёз –
глаза Чайковского глядели.