Читатель, можно без вступленья
Тебя в мир шахмат пригласить.
Готовь своё воображенье,
Чтоб строчки подлиннее этих проглотить.
А главное, копи, копи терпенье,
Чтоб лишь в конце читать октавы прекратить.
Не пожалей каких-то двадцати минут освобождённых,
Пройти от шахматных азов до галереи мира чемпионов.
2
Сначала для не знающих индийской древности игры
Позвольте о фигурах, что играют, рассказать,
Чтоб вы могли увидеть жизни шахматной миры
И даже в шахматы при случае немного поиграть,
Когда б дождались вы чудесной той поры,
Чтоб труд до середины хоть неспешно почитать.
Тогда бы автор смог теорию преподнести
И в прелесть шахматных шедевров вас ввести.
3
Сначала вам представлю пешку, иль по-военному солдат,
Ведь смысл игры, хотя б в игрушечном сраженье,
Что короли ведут руками мастеров со свитою ребят.
Еще минуточку прошу я вашего терпенья,
И всех по очереди вам представить буду рад.
О том, какая сила их, особенность движенья,
И как игры великой свод незыблемых законов
До боли схож с кровавою игрой наполеонов.
4
Теперь позвольте, вам представлю я коня,
А чтоб быстрее шёл ход представленья,
Представлю и слона, такая есть идея у меня.
И тут же вам ладью представлю, и без промедленья
Напомню, что король представлен, и, сильнейшая, меня кляня,
Давно уж упрекнуть готова королева в страшном раздраженье.
Забыл сказать, что пешек на доске у каждого по восемь,
По два коня, слона и две ладьи. Теперь уж жребий бросим,
5
Кому начать фигурок всех кровавое сраженье.
Но, стоп. Я должен объяснить вам, что такое ход.
То право каждой их сторон фигуркой сделать продвиженье
Навстречу армии врага, то есть начать поход.
По очереди, время экономя, игрок использует уменье,
Чтоб короля противника атаковать, пустить в расход.
Угроза нападенья звучит до боли кратко «шах»,
Удар неотвратимый – «мат», не тот, что так навяз в ушах.
6
Теперь о силе. Три солдата готовы заменить коня, слона.
Пяток заменят и ладью, А королева стоит девяти,
Но трансвестит и кличется ферзём. Ты, публика, не сражена?
Но имена двойные есть у всех фигур, лишь королю второго не найти.
Ладья – тура, слона второе имя офицер. Что ж жизнь сложна.
Теперь к ходам, иль правилам, мы можем перейти.
Но, мой читатель, не спеши читать остановиться,
Нам предстоит еще поэзией игры, возможно, насладиться.
7
Настало время дать расположение фигур.
Ферзя и короля, конечно в центре ставят,
А по углам поставят мощных тур,
А рядом с ними две конюшни справят.
Ряд пешек впереди без всяких амбразур.
А по бокам ферзя и короля слонов стоять заставят.
Вот так в начале будущего боя гвардии стоят,
И бросится вперед готов за рядом ряд.
8
О, о ходах должно быть сказано отдельно,
И древними они продуманы до тонкостей хитро.
Фигуры группой нападают иль раздельно.
У каждой их копьё достаточно опасно и остро.
И берегись, король, коли гроссмейстер дельный
Сильнейшими фигурами начнет вскрывать нутро
В твоих владениях, ослабленных по линии предельной.
А если пешка сохранила жезл маршала и до неё дошла,
Считай, что высший ферзя чин с трудом, но обрела.
9
А ход, как жизни шахмат чудное мгновенье,
Способен вмиг картину боя осветить
И долгое позиций хитрых построенье
В развалин груду мигом превратить,
Иль скрытое от глаз идей боренье
Прозреньем ярким сразу озарить.
Ах, как возможно, чтоб один лишь ход
Вскрывал трагедию, и плакал бы народ.
10
И это чудо видим мы под комбинаций видом,
Когда система всего нескольких ходов
Так строит исподволь, совсем не очевидно...
Вдруг ход, каркас позиции, как стих, готов.
Но ход ещё, и спала пелена, всем видно,
Что результат достоин замысла богов.
Пожалуй, слово в Пушкина стихотвореньях
Сравниться с ходом в шахматных твореньях.
11
Вот пешка.
Идёт она по клетке, по одной, лишь первый раз две,
Но атакует грозной вилкой, хоть короткой,
И шахматист не дорожит солдата головой. Гораздо
Есть мощней фигуры, и характер их не кроткий.
Вот буквой Г скачки коня. Но разве
Не удивляет ТО, что если на доске в серёдке,
Он восемь клеток незаметно может бить,
Никто от сильного удара не способен защитить.
12
Недаром за коня цари полцарства отдают.
Вот слон довольно дальнобойный,
Но если он на белой клетке свой нашел приют
В игры начале, то наречётся белопольный.
И хоть фигуры неприятеля его другие бьют,
Он бьет лишь белые поля, по ним гуляет вольно.
Когда слон клетку чёрную облюбовал,
Навек он чернопольным офицером стал.
13
Не трудно видеть, у слонов диагональный путь.
Совсем другое дело мощная, надёжная ладья,
Стреляет напрямик и далеко, и может отдохнуть
На поле белом или черном. Сильна, не правда ли, друзья?
Но, берегись, коль с ней не поделил чего-нибудь.
Сожрет, не поперхнувшись, ту бессилен я.
Осталось мне возможности ферзя вам описать.
Они огромны, потому октаву новую придётся взять.
14
Да, ферзь силён. Он на доске хозяин. И о нём
Сказать особо мы должны. Он смело побивает
Дуэт ладьи с одним слоном или конём.
Лишь два слона с конём его с трудом одолевают.
Но берегись, коль вся доска свободна: под его огнём
Любая братия, увы, бессильно погибает.
И демоном стремительным летает по доске,
Король противной стороны ждёт смерть в тоске.
15
Представили мы свиту короля. Но сам монарх
Хоть главный, но пока остался в стороне.
Его ходы мы объяснить забыли. Подвижен он, но ах,
Так короток его кинжал, хоть главный на войне.
И клеткой ограничен шаг его, но если гол или в трусах,
То прячься ты за свиты спины, коли захочешь не
Быть пронзённым шпагой очень меткой
И жертвой скорой пасть игры рулетки.
16
Я доложил вам о фигур ходах, о свитах королей.
Теория игры быть может объяснённой.
Но стоит о доске сказать, о хитрой геометрии полей.
О, как меняется она в позиции стеснённой,
Когда цепь пешек, офицеров и коней
Сторон обеих кажется пленённой,
И короли в надёжных спрятались засадах,
Что делать, мир подписать, и то отрада..
17
Бывает часто всё как раз наоборот.
Безжалостные короли свит верных не жалеют.
Решительно бросают гвардии вперёд.
Обмен ударами, ряды редеют.
Вот тут и королей придёт черёд.
О, как монархи тут смелеют.
Безжалостно противника солдат сжирают,
О маршальском жезле погибший не мечтает.
18
Читатель, обращу твоеё на то вниманье,
Что древняя игра уж не искусством, а наукой стала.
И в век компьютеров позиций пониманье
Не только интуиции под силу, но как счёт предстало.
И вот компьютерных программ старанье
Грозит уж чемпионов мира сбросить с пьедестала.
Но как бы ни был электронный мозг толковым,
Наш выбор верный поневоле за белковым.
19
Ну, а теперь, спешу теорию дебюта преподнесть.
Стратегия здесь с тактикой должна соединиться.
Идей так много самых разных есть,
Как можно быстро силою фигур распорядиться
И дать ансамблю в наступлении расцвесть,
В бой с выгодным исходом влиться,
С запасом прочности прийти к концу,
Иль по-немецки к эндшпилю – игры венцу.
20
И вот пример из эндшпиля про правило квадрата,
Когда знаток учебников, едва взглянув,
Оценит сразу шансы каждого солдата
Достичь чин высший, глазом не моргнув.
А там уж выигрыш почти что автоматом.
Вот так, странички две учебника листнув,
Ты за доской себя почувствуешь смелей,
Когда узнаешь геометрию полей.
20
Дебют. Идея главная: ты подчини центральные поля,
Поставь туда солдат фигурами поддержанные цепи.
Когда ж увидишь, что захвачена противника земля,
Упрячь надолго и надёжней короля за пешек крепи.
Когда ж исполнено все это, в атаку – на чужого короля.
Но, берегись, противник тоже делает укрепы.
И чем отважней и хитрей противники дерутся,
Тем большей красотой их схватки обернутся.
21
И пальму первенства открытые начала
В Европе старой быстро обрели.
О, как волна успеха в партии такой качала,
Коль обе стороны атаковали, как могли.
И мощь ферзей здесь не молчала.
Когда атак идеи дерзкие цвели.
И кровь фигур по всей доске бежала,
И в кровожадной страсти публика визжала.
22
Дебют закрытый более спокойный.
Стратег солидный выберет его.
Атакой редко здесь кончается убойной.
Надёжность ценится прежде всего.
Ослабишь вертикаль, ладья, как молоток отбойный,
Крушит владения наивного того,
Кто плавным ходом схватки успокоен
И наказанья быстрого за то достоин.
23
Но как забывчив я, и что со мной?
Нотацию полей забыл представить на доске.
Но проще тем, кто в бой играл морской,
Не будет он скучать в немыслимой тоске,
Коль буквами представить вертикалей строй
С обозначеньем королевской буквой Е.
По букве от фигуры точного названья,
И музыка фигур доступна описанью.
24
Ах, до чего божественна ходов клавиатура,
Она не хуже, чем музыки нотный стан.
Отныне древности известна партитура.
Здесь на доске есть все: трагедия, роман
И каждой арией в мгновение фигура
Восторгов неуёмных разливает океан.
Как мимолетно в музыке живое исполненье,
Так вечно на бумаге жизни шахмат отраженье.
25
Отныне каждое сраженья полотно
Доступно тем, кто жаждет удивленья.
Открытий мысли каждое великое звено
По нашему желанию способно к возвращенью,
И дарят ноты шахмат нам достойное кино,
Повторно радости великой упоенье.
И всем понятно шахмат мудрых эсперанто.
И потому в веках останутся труды талантов.
26
Теперь художники от шахмат чувств
Любой истории живой момент
Способны сделать достоянием искусств
Увековечить замысла весомый аргумент,
Чтоб жизни музыка из клеток уст
Могла б звучать хоть сотни лет.
Уже не говорю я здесь о спорте и науке,
Чтобы не вызвать у читателя синдрома скуки.
27
О, шахматы, маните, как любовь.
И вам все возрасты покорны.
Вы в детстве, юности и зрелости дарите вновь
И взрывы чувств, романтику и ритм спокойный.
В вас жизнь кипит, и молодая кровь
Вам не позволит обрести покой застойный.
Сегодня вы быть можете в забвенье,
Чтоб завтра вновь сверкнуть чудесным блеском возрожденья.
28
В вас аналитики вдыхают ум и душу,
Все тонкости оценят трезвой головой.
Любителям, теории советы скучно слушать,
И рвутся непоседливые в бой,
Чтоб в сотый раз надежды все обрушить,
Но не принять убийственный покой.
Любители, вы для империи фигур надежда и основа,
И рвутся в бой фигуры ваши снова.
29
Теперь настало время королевского гамбита,
Когда две пешки белых Е и F идут вперед.
И знаем мы, защита черных будет бита,
И белые легко войдут в их огород.
Но если черные не лыком шиты,
Игра приобретёт другой тут оборот.
Теперь король уж белый в угол забежит
И там едва целёхонький и голенький дрожит,
А чёрный демон-ферзь, как коршун сторожит.
30
Не устою от воспеванья блица.
Как Карпов молодой в него играл!
Мелькали пальцы, словно птицы,
Удар, удар...И тут же кнопку нажимал.
На клетках демоны сцепились, надо торопиться,
Чтоб быстротой, умом готовить золотой финал.
А неожиданный каскад из комбинаций,
Сравнится ль с ним порханье граций?
31
Да, сказочный момент, то счастье наблюденья,
Когда талантов куча вся в клубке судьбы.
Кусочками секунд флажков часов движенье
Решит исход на клетках гениальной ворожбы.
Спокоен Карпов. Недоволен Гуфельд. Видно Корчного раздраженье.
Два-три часа блестящей и невиданной ещё борьбы,
И Карпов, скромно улыбаясь, занимает пьедестал,
Его поклонник вмиг счастливей, радостнее стал.
32
А посмотрите, как гроссмейстер сеть готовит ловко.
Ходами тихими он бурю так неявно нагнетает.
Годами он оттачивал терпением сноровку,
И торжествует он, противник смерть не замечает.
И вот король противника уж в мышеловке.
Спастись надежда, как туман растает.
И крепость рушится умело в миг один,
И на верху блаженства положенья господин.
33
Напомню, шахматы любил Наполеон.
Он в них серьёзно и со знаньем погружался,
Когда победами царя на остров заточён,
Все битвы прошлого в фигурах выстроить старался.
К каким мгновеньям прошлого взывал он?
Но неизменно бил всех тех, кто с ним пытался
Скрестить фигурок интеллектом точенные шпаги
И в императорских глазах увидеть блеск отваги.
34
Да, шахматы любил и граф Толстой.
Но не была любовь та для него удачной.
Игра его страдала недостатком знаний, простотой,
И часто пропускал противника удар он смачный.
Тогда дня два ходил обиженный он сам не свой,
Из-под пера мог вырваться и текст невзрачный.
Критиковать легко он мог Наполеона,
Но шахмат выучить не захотел игры законов.
35
Цари и герцоги военную игру любили.
Игрушечного льстила важность короля.
О, как они тогда довольны были,
Когда дымилась неприятеля земля.
А если вдруг решенье находили,
Какие выписать готовы кренделя.
Но соблюдался этикет довольно строго,
И я не буду эту тему трогать.
36
И также чемпионов дать вам галерею
Великих шахматистов двух веков
От Стейница и до Каспарова посмею.
Вторым был Ласкер, третьим Капабланка. От его оков
Ничейной хватки убежит Алёхин. Но на два года он отсеян,
За алкоголь наказан Эйве. Победа скоро, он таков.
Но одиночество и водка в нём соединились,
И чемпиона яркого в конце войны лишились.
37
Читатель, я Алёхина отдельно бы воспел.
Возможно, не было мощней таланта.
В расцвет его он с лёгкостью сумел
Разбить ничейный гений Капабланки.
Тот даже в матче честь свою презрел.
Воспользовался даденным ему карт-бланшем:
Когда Алёхин танцевал в соседнем зале,
Его противнику судья и секунданты помогали.
38
Но что, помощники бесплодные ему!
Коли в спокойном ферзевом гамбите
В дебюте сходу и за несколько минут
Ловушку изобрёл, противники побиты.
И теоретики бумаги много изомнут,
Пока не будут все опровержения добыты.
Или в дебюте вдруг уступка в центре всех полей,
Пойди придумай-ка идею посмелей.
39
О памяти его легенды целые слагали.
В сеансе втёмную на сорока досках,
Когда противники ошибки разбирали,
Бывало, путались в своих ходах
И к памяти маэстро прибегали,
И он развеивал их страх.
И вспомнить мог он через много лет
Турнирных партий всех сюжет.
40
А как Алёхин с слабаком играл.
Когда разгром неотвратимо надвигался,
С противником он стороны менял.
И тот финал лишь после несколько ходов вдруг повторялся.
Великодушно гений финт свой повторял,
А результат один, и быстро проявлялся.
Противник счастлив, что с великим гением сразился,
Хоть трижды в партии очка лишился.
41
Алёхин изредка говаривать любил,
Что одержать над ним победу, то сделать надо трижды.
В дебюте, чтоб противник брешь в позиции пробил
И в миттельшпиле темп добавил и не книжно.
А в эндшпиле всем показал, что не дебил,
Тогда и выигрыш у мастера добыт престижно.
Ведь только эндшпиль труд весь завершает,
Вот лишь тогда очко Алёхин неохотно уступает.
42
Поистине великий шахмат маг.
Ты и сейчас бы был сильнейшим.
Увы, тебя сразил неверный шаг,
Покинул ты Россию, хоть и был мудрейшим.
И одиночество – твой самый страшный враг…
Тоска затмила ум великий и светлейший.
Ты рад был шахматным делам в России,
Война отбросила надежды, и сражён ты ностальгией.
42
О, как бы было интересно,
Когда б Алёхин, Карпов и Каспаров
Сразились. Это было б песней
С скрещеньем шпаг и яростных ударов.
И никакой вражды, лишь спор ходов чудесных,
Сражение идей и неожиданных и ярых…
В борьбе открытой, честной, благородной
На пьедестал взойдет любимец истинно народный.
43
О, если б был отброшен весь сомнительный багаж,
Что Фишер внёс, доску с боксерским рингом перепутав,
И меркантильный в шахмат мир привнёс ажиотаж,
Смешавши цель и средства, оказавшись в денег путах,
Что победив, не выдержал и собственной победы аж
И всех покинул то ли гением, то ль шутом.
С тех пор господствует вражды и жадности ненужный дух,
О, если б в двадцать первом веке он заслуженно затух.
44
Затем с Ботвинником Союза эра наступила.
Он долго трон другим легко не отдавал.
Потом усидчивость Смыслова победила,
В реванше старый чемпион опять восстал.
На год ещё, однако, силе Таля уступил он,
Но Таль-кудесник шахмат по здоровью сдал.
И скоро новый королевич Петросян
Найдёт у старого Ботвинника изъян.
45
И снова молодость вперёд идет.
Докажет, что ничейный бастион
Быть может атакован. И найдёт,
Как одолеть застойный равновесия закон.
Достойный Спасский трудную корону отберёт,
Три года только будет чемпион.
И Фишер – шахмат новый гений
Победу вырвет у советских поколений.
46
Но паранойя тот успех затем сменила.
Талант ушёл никем не побеждённым.
Ушёл от шахмат, и как будто бы, в могилу.
Он от людей сбегал почти умалишённым.
Надежда всё ещё его поклонников манила,
Что фениксом воспрянет, станет закалённым.
Но ярко Карпова давно горит звезда,
И в зрители уходит Фишер навсегда.
47
Но эра Карпова не очень долго длилась,
Хоть по совету Брежнева корону он держал.
На шахмат небосклоне новая звезда родилась.
Птенец Ботвинника Каспаров быстро в гору поскакал.
И двух титанов долго сказочная битва длилась.
То был невиданный доселе шахмат бурь накал.
Он чуть триумфом Карпова не завершился,
Каспаров трудною победой насладился.
48
О матче том я, как о битве века, расскажу.
Вначале Карпов круто берёт в гору:
Ведь пять очков победных из шести, я вам скажу,
Как сам игрок бывалый, тут уж в пору
Сдаваться. То понятно и ежу.
Но тут Каспаров чует рока шорох.
Победное шестое Карпов уж в руках держал,
Но неожиданно Каспарову его отдал.
49
И тут в Каспарова, как будто бес вселился.
Над Карповым нависла туча пораженья.
Каспаров быстро нескольких очков добился
И мощи небывалой умноженья.
Теперь, как альбатрос над волнами судьбы носился.
А чемпион раздавлен, ждёт лишь с трона низложенья.
И всё ж снимаю шляпу я пред чемпионом,
Не всякий уцелеет в мясорубке оной.
52
Триумф Каспарова с великим кризисом страны совпал,
И новый чемпион в неумную политику внедрился.
Наивный, даже партию карманную создал
Тщеславию предавшись, он от шахмат удалился.
Увлёкшись, федерации раскол зачем-то навязал,
Теперь весь прежде целый шахмат мир двоился.
Он носится с сомнительной идеей шахмат шоу,
В партнёры взял калмыцкого шута большого.
53
Каспаров всё еще силён, как никогда.
Компьютеру наносит пораженье.
Он верит , что ещё горит его звезда.
Талант его велик без всякого сомненья.
Но справедлива точка зрения: всегда
Опасно для талантов целей раздвоенье.
Он вслед за Карповым утратит мощь былую
И в бизнес ринется напропалую.
54
Для шахмат нынче бурный океан.
Вновь силы молодые наступают.
Раскол империи фигур – большой изъян.
Победы их, как прежде, не блистают.
От наступленья шоу шахмат мир так пьян,
Что потрясенья на Олимпе только нарастают.
С тоской взираю в двадцать первый век,
Удержится ль в игре чудесной человек?
55
В конце двадцатого в чемпионате, что по версии ФИДЕ,
Уставший Карпов власть передаёт Ананду.
Наполеон калмыцкий рассуждает, «Де,
Коль выбрали меня на роль большого гранда,
Пусть даже шахматы большие будут и в беде,
Я памятник себе построю, пусть финансам амба».
И шахматистов, бывших чемпионов, капитал
В одно мгновение пустышкой ныне стал.
56
Читатель, я подробней объясню тебе
Двух строк последних смысл в октаве.
В нелёгкой, но завидной чемпионов шахматной судьбе
Труд кропотливый их приводит к славе.
И напряженью мысли, а не шоу похвальбе
Весь отдан жизни труд, а не отраве
Мгновенного успеха в партии иль двух,
Что предлагает наш калмыцкий шах, или пастух.
57
Ведь очень долго копится успех
Вдали от зрительского взора.
Вершины творчества, не ясного для всех,
И споры, обсужденья, разговоры –
Все ценно. И несомненно, шоу – грех,
А организаторы его – традиций древних воры
И геростраты, и маньяки разрушенья
В угоду личному пороку самовосхваленья.
58
В итоге колесо фортуны вертит миг удачи,
И баловень её на миг один король.
А разве может быть иначе,
Когда интриги бюрократов едва ль не первую играют роль
И будущее шахмат ставят под вопрос тем паче
И перед денежным мешком склоняются: «Изволь,
Готовы мы отдать игру в угоду шоу»,
Предав веков искусство вечное, большое.
59
И как противен циников циничный сговор,
Десяток ярких звезд сведя к нулю.
Ничтожный президент ФИДЕ, ничтожной кухни повар,
Прильнувший нагло к вечному огню
И не понявший, как велик талантов говор
И как диктат опасен чистогана ню.
Не всем знакомым с языком французским объясню,
Что чистоганом голым, значит чистоганом ню.
60
Да, ты поистине калмыцкий герострат,
Под видом нужного преображенья
Игрою случая верховный бюрократ
Готов идти на нравственное преступленье,
Понизив чемпиона мира планку во сто крат,
В угоду шоу снизил градус высшего творенья.
Гордишься, что талант низвергнут с пьедестала,
А роль случайности в судьбе таланта главной стала.
61
Расколом в мире шахмат, деньгами на трон ты вознесён
И в шахматах, обман связуя с самовосхваленьем,
Ломая бессердечно логику времён,
Играя на кумиров прежних расхожденьях,
Используешь открытый в древности закон,
В угоду зависти таланту множишь молох разрушенья,
Разъяв прекрасный в шахматах союз искусства, спорта и науки,
Судьбу высоких достижений отдавая в случая слепого руки.
62
Ну, что ж, князек калмыцкий, ты доволен,
Разрушил долгих лет систему
И чемпионам мира ты диктуешь волю?
Путем интриг вошел ты в шахматную тему
Лишь потому, что шахмат мир был болен
И неразумно разрешил нелегкую дилемму:
Воинственного дилетанта во главе поставил,
Не ожидав, чтоб тот себя за деньги славил.
63
Но верю я, пройдёт и очень скоро этой смуты власть.
Инерция таланта переборет шоу блеск.
И шахмат мудрый сказ не даст мечте пропасть,
Что шахмат труд дороже, чем бурлеск,
Случайных совпадений счастья и несчастия напасть,
Сводящая на нет итоги долгих плодотворных лет.
О, как ничтожна власть посредственности жалкой,
Что действует не там, где нужно, денег палкой.
64
Читатель, одолев десятков более шести октав,
Мои ошибки в языке изучишь.
Вполне подумать можешь, я не прав,
Что тему выбрать мог получше,
Но если в шахматы ты поиграв,
Большое удовольствие получишь,
Вернись к стихам, будь очень мил,
И согласись, что автор шахматы любил.