Картечный жёлтый ветер настойчиво гудит,
болотистая почва помёрзла, но легка;
у генерала Дамаса царапина в груди,
у генерала Хейтера оторвана рука.
За хутором Весёловым уже назревший свет
не тёплый, но обещанный, как сытая зима.
У лейтенанта Элия граната в голове,
у капитана Цехеса ни капельки ума.
За неприютной Вильною зевает крепкий снег,
усаженный уставшими окоченевший ров;
зрачки у многих воинов исчезли из-под век,
и лопнувшая плоть у них – кисель на дне костров.
Лиха беда сражения на тонком берегу;
волною фиолетовой вся Березина ждёт;
и плещет человечина дородную пургу
под лошадьми, ступившими на голову и рот.
А егеря противника прошли до лагерей,
там всадники дичайшие звенят по всем лесам;
“Адью...” шепнул, раздавлен фурой, адъютант Барбей,
фон Шерценеккер пепельный упал в обозный хлам.
Холмы врага плюют огнём, и ямы изо льда
наполнены до сорока полками смертных прав;
повозки маркитантов и трофеев поезда
растрёпаны в чужой земле, как выброшенный шкаф.
Уже в дорожном экипаже далее Ошмян
спешит к мятежному дворцу Правитель деловой.
Полковник Вольдек чуть сидит куском из лучших ран,
в подклет сержанта Шейрмана зовёт его конвой.
На Старое Борисово льнёт пасмурная сень.
Отметил гибель славную полк баденских гусар…
уланов польских, гессенских ... пока хороший день
направил в отступление последний арьергард.
2001