Он подходит к поезду и берет билет туда,
где его никто не обидит,
и, Бог видит,
он сам не знает куда,
но почему-то каждый раз выходит на Питер.
И не то, чтобы он любил поезда,
или вообще какие-то передвижения,
просто опровергает предубеждение,
что нельзя вернуться в те места,
где был счастлив в прошлом времени,
даже если последнего и не существует,
но это не мешает бить боли по темени,
не мешает убегать из московской темени
к холодным и белым питерским поцелуям.