так постепенно все твои способности сводятся к голосу, и твои интересы ограничиваются не произнесенным, а произнесением, интерес заключается не в том, чтобы произнести, а в том, чтобы произносить, и в том, чтобы это произнесение всегда оставалось самим собой, не изменяло себе, но это нетрудно, достаточно дать волю, предоставить свободу, и она, речь, тут же берется за свое, за дело, дело произнесения, единственное, которое тебя интересует, и единственное, к которому ты способен, потому что эта речь твоя, хотя и приходит к тебе извне, откуда-то со стороны, и даже направление движения указать невозможно, рождается изнутри, может быть, но чудится, что приходит извне, впрочем, это неважно, все равно что дышать, вдыхаешь и выдыхаешь, вдыхаешь извне, выдыхаешь изнутри, и тут главное – выдыхать из нутра, даже если речь приходит извне, свободное нутро, как у певца, и свободный низкий голос, предпочтительнее баритон, чуть хрипловатый, как у С. и еще кого-то, забыл из какой группы, но не П., он поет не твоим голосом, хотя и своим, здесь, как будто, теряется нить, и голос меняется, изменяет себе, никаких имен, кроме голоса, ничего нет, только голос в своей чистоте, немного хриплый, слегка, и вот так ты произносишь то, что можешь произносить, что должен произносить, потому что это вопрос выживания, да продлятся, речь, твои дни и годы.
––––––––––––––––––––––––––––––––
«…голос сперва снаружи бу-бу-бу со всех сторон и потом во мне…» – С. Беккет. «Как есть».
«Голос исходит от меня, он наполняет меня, звучит во мне, он не мой, я не могу заставить его замолчать, не могу помешать ему рвать меня на части, мучить меня, уничтожать. Голос не мой. Голоса у меня нет, у меня нет голоса, но я должен говорить, это все, что я знаю, я кружусь по его кружению, о нем я должен говорить, им, который не мой, но может быть только моим…» – С. Беккет. «Безымянный».