Усталый город тишиной обеспокоен,
Ласкает август черепицу старых крыш,
И, несмотря на молчаливость колоколен,
Уснуть не может от предчувствия Париж.
Нет суеты на главной набережной Сены,
Висит тревога над парижской мостовой,
Необычайно тихо в маленьких тавернах,
Распята кем-то тишина над головой.
Глухонемая ночь на первый взгляд невинна,
Молчанье - золото, но что берет взамен...
...Не спит маркиз, не понимая в чем причина
тревоги в доме, что у церкви Сен-Жермен.
Жена качает долгожданного младенца,
Негромкой песней разбавляя тишину,
Ребенок спит, но слишком густо бьется сердце,
Вздыхает мать с немым вопросом: «почему».
В одной из спален на кровати с балдахином
Маркиза юная измучилась без сна,
Вчера сосватана нормандским дворянином,
Мадмуазель всего лишь день обручена.
Сон гувернантки не спокоен, снится пламя,
Ей не избавиться от ярости костра,
Пылает город разрисованный крестами...
К чему? ...возможно, августовская жара.
Живет безмолвие последнюю минуту...
Лакей по лестнице с подсвечником идет,
Он за маркиза помолился этим утром,
"Хозяин славный, ничего что гугенот"
Но тишину порвал набат... и звон все ближе
к тем, чья судьба была помечена крестом,
«Последний довод королей» вручив Парижу,
Варфоломеевская ночь заходит в дом.