Расписались в собственном бессильи:
километр по лесу – наугад,
а по небу в тишине могильной
чиркал золотистый звездопад.
Проверяй остаток по патронам,
по пайкам остаточный – проверь,
километр ещё идти до схрона,
у которого - косая дверь.
Схрон – землянка, дверь «гуляет» косо,
видно, плотник делал без руки,
душно, ландыш пахнет купоросом,
жгутся по щекам борщевики.
Матовая бледная поляна,
светляки зажглися на парад,
смерть глядит из чёрного бурьяна,
и не надо, Родина, наград.
Мы – убиты. Вот теперь, Серёга,
расскажи, зачем мы – здесь, сейчас?
- Звёзд холодных, Пашка, в небе – много,
встанем перед Богом – через час.
Не «лепи», Серёга, вот – граната,
вот – чечен мой тянет автомат,
и чека оторвана, зажата,
и «Аллах Акбар» смешался в мат.
С неба без «СВ» прекрасно видно,
кто вершит историю, кто – гад,
а особо, Родина, обидно,
когда твой уносят автомат.
Мёртвой хваткой за него цепляюсь,
лямка намоталась на кулак,
и вослед чечену чертыхаюсь
с пятернёй раздавленных фаланг.
12 сентября 2012 г.
С-Петербург