ИЗ ИНТЕРНЕТА
О чем докладывала разведка? (ч.4)
И. Пыхалов
Окончание.
«Поощряйте всякую фантазию...»
Как мы убедились, представления командования Красной Армии и руководства советской военной разведки о количестве немецких дивизий, сосредоточенных возле границ СССР, были весьма далеки от действительности. Ещё сильнее отличались от реальности сообщения источников, на основании которых делались эти умозаключения.
Например, вот что докладывал 28 декабря 1940 года Рихард Зорге:
«Каждый новый человек, прибывающий из Германии в Японию, рассказывает, что немцы имеют около 80 дивизий на восточной границе, включая Румынию, с целью воздействия на политику СССР... Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена»[1].
Действительно, несколько преувеличена, самую малость — в два с половиной раза. Нетрудно догадаться, что единодушно называемая цифра 80 дивизий является результатом усилий германской контрразведки. Немецкие «компетентные органы» уделяли самое пристальное внимание дезинформации противника. Так, в секретной инструкции для германских военных атташе от 12 февраля 1941 года было сказано:
«О силе германских войск желательно сохранять неясность. В случае необходимости дать ответ относительно количественного состава войск поощряйте всякую фантазию»[2].
Она и поощрялась. 21 февраля 1941 года резидент советской военной разведки в Швейцарии Шандор Радо («Дора») докладывал из Цюриха: «По сообщению начальника разведслужбы швейцарского генштаба Германия имеет сейчас на востоке 150 дивизий»[3]. На донесении есть помета начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Ф.И.Голикова: «Это вероятно... деза. Надо указать “Доре”»[4]. Вывод совершенно верный. 19 мая 1941 года Рихард Зорге сообщает из Японии: «Германия имеет против СССР 9 армейских корпусов, состоящих из 150 дивизий»[5]. Наконец, 3 июня московский корреспондент японской газеты «Токио Ничи-Ничи» Маэсиба в беседе с агентом НКГБ рассказал, что «на западных границах Советского Союза немцы сосредоточили около 150 дивизий численностью по 10 000 человек, то есть 1 500 000 человек»[6].
Интересно, не правда ли? Три источника на протяжении трёх с половиной месяцев называют одну и ту же цифру — 150 немецких дивизий у наших границ. При том, что реальное их количество за это время выросло с 38 до 81. Кстати, Маэсиба сильно занизил численность немецкой дивизии. Согласно штатам 1941 года, пехотная дивизия вермахта насчитывала 16 859 человек[7].
Отдельно следует упомянуть о кочующей из публикации в публикацию истории, рассказанной в мемуарах подполковника В.А.Новобранца, служившего накануне Великой Отечественной войны в информационном отделе Разведуправления Генштаба Красной Армии.
Как утверждает Новобранец, по долгу службы он, в частности, занимался составлением сводных документов о военном потенциале стран — вероятных противников СССР:
«И я засел за разработку таких обобщённых документов по каждой стране. Они получили название «Мобилизационные записки». Мы практически точно определяли масштабы развёртывания... По Германии масштабы развёртывания на случай блицкрига определялись в 220 дивизий, из них 20 танковых. Война подтвердила нашу разработку — Германия выставила против нас 214 дивизий, из них 21 танковую»[8].
Ну, насчёт того, что «война подтвердила», всё ясно — перед нами очередной образец беззастенчивого вранья. Как уже сказано выше, 22 июня 1941 года немцы выставили против СССР 153 дивизии, из них 19 танковых. Теперь понятно, почему командование Красной Армии полагало, будто Германия использует для нападения гораздо большие силы, чем это случилось в действительности. Вместо добросовестного анализа «эксперты» вроде подполковника Новобранца подсовывали ему всяческую ахинею.
Но самое интересное начинается дальше:
«После этого между мною, вернее, между информотделом и генералом Голиковым установились весьма странные отношения. На каждом докладе генерал “срезал” у меня по нескольку дивизий, снимая их с учета, как пешки с шахматной доски. Никакие возражения на него не действовали. Мне было неприятно ходить к нему на доклад, и я посылал вместо себя начальника немецкого отделения полковника Гусева. Они старые сослуживцы, и я полагал, что Гусеву удастся убедить Голикова в реальности немецких дивизий, в реальности непрерывно нарастающей угрозы. Расхождений в оценке положения у меня с Гусевым не было.
Однако и Гусеву не повезло. У него Голиков “срезал” ещё больше дивизий, чем у меня. Я не выдержал, пошёл к Голикову и заявил:
— Товарищ генерал, я не согласен с вашей практикой “срезать” количество дивизий, которые мы указываем. Уже подошло время очередной сводки по Германии, а я не могу её выпустить с искажёнными данными.
Голиков молча извлёк из сейфа лист александрийской бумаги, развернул на столе и сказал:
— Вот действительное положение на наших границах. Здесь показано гораздо меньше дивизий, чем у вас.
Я посмотрел на схему. На ней синим карандашом были показаны немецкие дивизии вдоль наших границ.
— Что это за документ? Откуда?
— Его дал нам югославский атташе полковник Путник. Эти же данные подтвердил и наш агент из немецкого посольства в Москве. Этим данным верит “хозяин”, — пояснил Голиков. И уже тоном приказа сказал: — Так что не будем спорить, выпускайте сводку по этим данным...
Работники Разведупра борьбу против дезинформации сосредоточили прежде всего вокруг количества вражеских дивизий, развернутых на наших границах. Мы показывали их истинное количество, а немецкая разведка всячески пыталась скрыть его или уменьшить: кроме того, нас уверяли, что Германия будет наносить удар по Англии. В этой борьбе немецкая разведка нас победила. Советское правительство и военное руководство верили вражеской дезинформации, а не собственной разведке. Не верил ей даже сам начальник Разведупра и систематически, с каждой неделей всё больше и больше “срезал” количество немецких дивизий, подгоняя наши разведданные под сообщение Путника.
В воспоминаниях маршала Жукова сказано, что на 4 апреля 1941 года по данным Генштаба против СССР находилось 72–73 дивизии. Вот это и есть данные Путника.
Советская военная разведка ещё в декабре 1940 года докладывала в разведсводке №8, что против СССР сосредоточено 110 дивизий, из них 11 танковых. Как же получилось, что по состоянию на апрель 1941 года их было 73? На 38 дивизий меньше?!!
Это уже работа начальника Разведуправлення генерала Голикова. Он просто “снял” 38 дивизий с учета и подсунул Генштабу “дезу” Путника...
Однажды полковник Гусев после очередного доклада Голикову ворвался ко мне в кабинет красный от ярости. Размахивая бумагами и картой, матерно ругаясь, закричал:
— Опять срезал!
— Сколько?
— Пятнадцать дивизий!
Я понял, что дальше медлить и терпеть нельзя. Необходимо принять какое-то твёрдое решение. А какое? В угоду начальству дать сведения Путника? Это будет предательством Родины! А дать достоверные сведения — значит пойти на острый конфликт с начальством и официальным курсом, то есть в конечном счёте пойти против мнения Сталина, значит пойти на риск исчезнуть при неизвестных обстоятельствах, как исчез генерал Проскуров. Прямо как в сказке: “Пойдёшь направо — медведь задерёт, пойдёшь налево — волки съедят”. Было о чем подумать. Нет-нет да мелькала трусливая мыслишка: “Не лучше ли поступить, как начальство приказывает?!” Была также надежда, что Сталин ничего не знает об истинном положении, что его обманывают. И я наметил свой, обходной путь.
Приказал полковнику Гусеву заготовить материал для сводки по нашим данным. Гусев с радостью взялся за работу. Через день я составил сводку. Это была сводка №8 за декабрь 1940 года. Несомненно, она хранится в архиве. Историки смогут её прочитать. Повторяю: Разведывательная сводка №8: официальный документ, изданный Разведупром.
Общее резюме в сводке было такое (цитирую по памяти):
“За последнее время отмечаются массовые переброски немецких войск к нашим границам. Эти переброски тщательно скрываются. По состоянию на декабрь 1940 года, на наших границах сосредоточено около ста десяти дивизий, из них одиннадцать танковых...”.
На схеме мы показали все немецкие войска — до дивизии и отдельной части включительно. В выводах я писал: это огромное количество войск сосредоточено не для улучшения условий расквартирования, как об этом заявил Гитлер, а для войны против СССР. Поэтому наши войска должны быть бдительны и готовы к отражению военного нападения Германии.
Подпись была такой: Врио начальника Информационного отдела Разведывательного управления Генштаба подполковник Новобранец»[9].
Далее автор мемуаров рассказывает, как героически рискуя жизнью и карьерой, самовольно разослал сводку в войска:
«Я решил отправить сводку без ведома начальника Разведупра. Случай беспрецедентный, но иного выхода не было. Вызвал начальника типографии полковника Серебрякова, вручил ему сводку и приказал срочно отпечатать, а сигнальный экземпляр доставить мне для доклада генералу Голикову. Серебряков просмотрел материал, понял всю его серьёзность и, организовав круглосуточную работу в типографии, через два дня доложил, что сводка готова.
— Передай, — говорю ему, — в экспедицию для рассылки.
— А как же сигнальный экземпляр? Будем докладывать Голикову перед рассылкой? — спрашивает он.
— Да, конечно. Принеси сигнал мне, я сам доложу, а тираж передавай в экспедицию.
Серебряков принёс сигнал и сообщил, что весь тираж сдан в экспедицию. Я положил сигнальный экземпляр в сейф, позвонил начальнику экспедиции и попросил возможно быстрей направить сводку в войска. Для Москвы рекомендовал отправить в последнюю очередь: здесь, говорю, всегда успеют её получить.
Через три-четыре дня из округов поступили сообщения, что сводка получена»[10].
Что можно сказать по поводу этой истории? В первую очередь, возникают серьёзные сомнения в её достоверности. Не факт, что подполковник Новобранец когда-нибудь занимал должность врио начальника информационного отдела Разведупра. Не факт, что он являлся автором пресловутой сводки №8. Наконец, неизвестно, что в этой сводке написано на самом деле — документ до сих пор не опубликован. Но предположим, что всё было именно так, как рассказывает Новобранец. В этом случае остаётся только посочувствовать его начальнику генералу Голикову.
В армии вообще, и в разведке в частности существует такая вещь, как воинская дисциплина. Бывают ситуации, когда её нарушение можно оправдать. Например, ради того, чтобы открыть глаза руководству страны на истинное положение дел, донести до него правдивые сведения. Однако в данном случае это не так. По мнению Новобранца, в декабре 1940 года у наших границ находилось 110 немецких дивизий, из них 11 танковых. Согласно официальной версии Разведупра, их там было свыше 70. На самом деле их было 32 (в том числе 4 танковых). Таким образом, и Голиков, и Новобранец ошибались. Но Голиков ошибался в меньшей степени, а Новобранец с ослиным упрямством отстаивал неверную позицию.
Вообще, история со сводкой Новобранца служит своеобразной лакмусовой бумажкой, тестом на добросовестность исследователя. Кое-кто его выдерживает. Например, Юрий Бокарев в статье «Директива №21» указывает:
«Александр Некрич ссылается на рукопись полковника В.А.Новобранца, начальника информационного отдела ГРУ, между которым и главой ГРУ Ф.И.Голиковым произошёл в это время конфликт. Голиков якобы в декабрьской сводке произвольно занизил численность войск, сосредоточенных против СССР. “Тогда Новобранец сам составил сводку, указав реальную группировку немецких войск против СССР (около 110 дивизий), подписал её и разослал в войска”. Но ведь это же очевидный бред! Дислокации немецких войск на ноябрь-декабрь 1940 г. прекрасно известны из опубликованных источников»[11].
А вот что пишет Михаил Мельтюхов в своей книге «Упущенный шанс Сталина»:
«Но сначала следует сказать о воспоминаниях В.А.Новобранца о его работе в Разведуправлении в 1940–1941 гг., которые довольно широко используются в новейшей отечественной историографии для подтверждения тезиса о честных разведчиках и руководителях-конъюнктурщиках. Особенно часто встречаются ссылки на утверждения мемуариста, что разведсводка по Западу №8 от декабря 1940 г. содержала сведения о 110 германских дивизиях (из них 11 танковых), развёрнутых у наших границ. При этом никто не обратил внимания на то, что ранее автор пишет, что в этой группировке на рубеже 1940–1941 гг. было 70 дивизий. Из текста следует, что в декабре 1940 г. Новобранец не был исполняющим обязанности начальника Информационного отдела и не мог готовить эту сводку по Западу, поскольку являлся заместителем начальника отдела по Востоку и занимался оценкой вероятных противников в Азии... Вероятно, в Разведуправлении были расхождения в оценке численности германской группировки на Востоке, и Новобранец, если он вообще занимал указанную должность, мог придерживаться отличных от мнения руководства взглядов, за что, видимо, и был снят с должности, но не в начале мая, как он уверяет, а в начале апреля 1941 г., что подтверждается документами»[12].
Однако для большинства авторов подобная проверка на добросовестность оказывается не по силам. Ещё бы! О каком непредвзятом анализе может идти речь, если налицо все классические признаки столь популярного среди наших публицистов-конъюнктурщиков жанра «разоблачение сталинских преступлений»: герои-разведчики, точно выявившие численность и состав противостоящей немецкой группировки, раболепствующее начальство в лице генерала Голикова, пытающееся эти данные занизить, и наконец, честные и принципиальные сотрудники вроде подполковника Новобранца, отстаивающие истину и за это страдающие.
Среди публикаций, воспевающих поступок подполковника Новобранца, следует особо выделить статью некоего Юрия Финкельштейна «Подвиг разведчика» в журнале «Знание — сила»[13]. В отличие от других подобных опусов, она снабжена комментарием Бориса Соколова, в котором сообщается:
«Даже если Голиков на самом деле уменьшал число соединений потенциального противника, содержавшееся в донесениях Новобранца, он всё равно не смог сократить их до той величины, которая соответствовала действительному положению вещей»[14].
Однако обличители сталинизма действуют в полном соответствии с пословицей «Плюнь в глаза — всё божья роса». К комментарию Соколова приписан постскриптум «от редакции»:
«Итак, согласно Б.Соколову, новейшие разыскания в архивах заставляют несколько по-иному взглянуть на картину, описанную Ю.Финкельштейном. Но это не может изменить нашего восхищения подполковником В.А.Новобранцем. Быть может, он ошибался в цифрах — об этих цифрах и вообще о точности данных различных советских разведывательных органов можно было бы дискутировать, если бы в верхушке сталинской военной машины такая возможность не была бы полностью исключённой. Однако главное вот в чём: В.Новобранец полагал, что гитлеровская Германия накапливает силы на востоке, чтобы напасть на Советский Союз. То есть шёл вразрез с позицией верхушки советской партийной и военной власти, которая — держась в фарватере Сталина — такую угрозу не принимала во внимание, во всяком случае в официальных документах и оперативных разработках. Насколько В.Новобранец был прав, показало время»[15].
Но может и в самом деле, в том, что сведения о противнике завышались, не было ничего плохого? То-то и оно, что было.
Начнём с того, что во всех этих разведывательных играх участвуют как минимум две противостоящие стороны. Разведка пытается выявить силы противника, противник — дезинформировать чужую разведку. При этом, в зависимости от обстоятельств, могут ставиться разные задачи: либо преуменьшить свои силы, либо наоборот, их преувеличить. Надо чётко понимать: если советская разведка получала завышенные данные о немецком военном потенциале, то происходило это не само по себе, а с деятельной «помощью» германской контрразведки.
Зачем же немцам понадобилось завышать свои силы в глазах вероятного противника?
Во-первых, это хорошее средство давления на русских, чтобы добиться от них уступок по тем или иным спорным вопросам.
Во-вторых, создавался эффект привыкания к тому, что у наших рубежей находятся крупные немецкие силы. Согласно представлениям советской разведки, начиная с осени 1940 года у границ СССР было сосредоточено свыше 70 германских дивизий (на самом деле их было чуть больше 30). Однако проходил за месяцем, а эти дивизии стояли себе, никого не трогая.
В-третьих, когда в последние месяцы перед нападением началось резкое наращивание немецких сил у наших границ, советское командование не смогло правильно оценить его динамику. Согласно разведданным, на начало апреля 1941 года у границ СССР находились 83–84 немецких дивизии, на начало мая — 103–107, а на 1 июня — 120–122. То есть количество дивизий возросло, но всего лишь в полтора раза. Между тем, на самом деле к 1 апреля там находилось 38 немецких дивизий, к 1 мая — 52, а к 1 июня — 81. Более того, основное увеличение германской группировки произошло после 22 мая, когда вступил в силу уплотнённый график перевозок. Таким образом, хотя наша разведка и установила факт прибытия новых немецких дивизий, это не вызвало у советского руководства той тревоги, какую бы оно испытало, имея на руках истинные цифры.
В-четвёртых, создавалось неверное представление о распределении немецких сил между Востоком и Западом. В самом деле, если разведка приписала вермахту лишние дивизии, то эти «виртуальные» дивизии должны где-то находиться. Очевидно, на Западе. Так, по мнению Разведуправления Генштаба Красной Армии, на 1 июня 1941 года
«Общее распределение вооружённых сил Германии состоит в следующем:
— против Англии (на всех фронтах) 122–126 дивизий;
— против СССР — 120–122 дивизии;
— резервов — 44–48 дивизий»[16].
Понятно, что при таком раскладе вовсе не очевидно, против кого будет нанесён немецкий удар.
В-пятых, благодаря этому нельзя было верно оценить, какой процент немецких сил, предназначенных для войны с Советским Союзом, уже сосредоточен у наших границ. Как мы теперь знаем, для нападения на СССР немцам хватило 153 дивизий, причём свыше двух десятков из них на 22 июня 1941 года ещё находились в тылу. Однако дававшиеся разведкой оценки были гораздо выше — от 173 до 200 дивизий. А раз количество наблюдаемых у наших границ немецких соединений существенно меньше этой цифры, то надо полагать, что процесс сосредоточения ещё далёко от завершения.
Наконец, после начала войны неверное представление о вражеских силах дезориентировало советское командование. Например, решение об отводе войск Южного фронта к Днестру было принято исходя из ошибочной предпосылки, будто противостоящая им группировка насчитывает 40 пехотных и 13 танковых и моторизованных дивизий[17].
Итак, как мы выяснили, советская разведка не смогла правильно определить общую численность вермахта, численность немецких войск, предназначенных для войны с Советским Союзом и, наконец, численность немецких войск у наших границ. При этом все эти показатели не занижались, а наоборот завышались. Следует также отметить, что начальник Разведуправления Ф.И.Голиков пытался корректировать данные первоисточников в сторону уменьшения, тем самым приближая их к реальности.
Направление главного удара
Разберёмся теперь со следующим тезисом современных мифотворцев — о том, что советские разведчики сумели точно выявить направления главных ударов немецких войск.
Для начала следует отметить, что документов, раскрывающих стратегические замыслы немецкого командования, нашей разведке добыть не удалось. В цитировавшейся выше записке Тимошенко и Мерецкова от 18 сентября 1940 года об этом сказано прямо и недвусмысленно:
«Документальными данными об оперативных планах вероятных противников как по Западу, так и по Востоку Генеральный штаб К.А. не располагает»[18].
Полгода спустя эта же фраза была дословно воспроизведена в плане стратегического развёртывания от 11 марта 1941 года, подписанном Тимошенко и Жуковым[19].
Не сумев добыть документы, советская разведка довольствовалась сообщениями источников, пересказывавших разговоры своего окружения. Нетрудно догадаться, что ценность подобных сведений была невелика. Зачастую они содержали «дезу», а то и просто явные глупости. Например, 1 марта 1941 года «Корсиканец» со слов референта по мобилизационным вопросам при Всегерманской хозяйственной палате Зольмса сообщил:
«Построение и расположение германских войск на советской границе аналогично построению немецкой армии, подготовленной в своё время для вторжения в Голландию»[20].
Фраза, как бы это поделикатнее выразиться, весьма загадочная. Непонятно, какие практические выводы должны были из этого сделать в Генштабе Красной Армии? Нанести на кальку расположение немецких войск накануне вторжения в Голландию, увеличить масштаб в шесть с лишним раз (длина фронта против Голландии — около 300 км, против СССР — около 2000 км) и затем наложить её на советскую границу?
Собираясь нанести главный удар в Белоруссии, германское командование было заинтересовано в ослаблении противостоящей группировки Красной Армии. Для этого распространялись слухи о возможном ударе на Украине или в Прибалтике. Помните разрекламированное Хрущёвым донесение военно-морского атташе в Берлине Воронцова от 6 мая 1941 года, которое мы разбирали выше? Среди тех, кто невольно стал ретранслятором этой дезинформации, оказался и Рихард Зорге. В его донесении от 1 июня 1941 года со слов немецкого военного атташе в Таиланде подполковника Шолля сообщалось: «Шолл заявил, что наиболее сильный удар будет нанесён левым флангом германской армии»[21].
Справедливо подозревая, что имеет дело с «дезой», начальник Разведуправления послал уточняющий запрос: «Ваше собственное мнение о правдивости Шолла насчет левого фланга. Голиков. 3.06.41 г.»[22].
Ответ пришёл ровно через месяц. 3 июля 1941 года Зорге сообщил: «Теперь уже поздно Вам отвечать на вопрос в отношении удара левым флангом и некоторых тактических ошибок»[23]. Действительно, уже поздно — 10 дней как ведутся боевые действия.
Отдельно следует коснуться доклада начальника Разведуправления генерал-лейтенанта Голикова, представленного им 20 марта 1941 года в наркомат обороны, СНК и ЦК ВКП(б). Как правило, этот документ используется для доказательства «угодничества» Голикова — благодаря сделанным там выводам:
«1. На основании всех приведённых выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почётного для Германии мира.
2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР необходимо расценивать, как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки»[24].
Однако если бы те, кто с пылом осуждает «раболепствующего» начальника разведки, дали себе труд задуматься, они бы могли заметить, что второй из выводов Голикова — о том, что весной 1941 года Германия не нападёт, оказался совершенно верным — она действительно не напала. Что же касается первого тезиса, то в этом генерал ошибся. Впрочем, здесь налицо «смягчающие обстоятельства». Во-первых, Голиков не сам это придумал. О том, что война против СССР начнётся после победы над Англией или заключения с ней мира, сообщали наши резиденты в Германии, Японии и Венгрии — Ильзе Штёбе, Зорге, Ляхтеров. Разумеется, им это простительно, они ведь герои, а Голиков — подхалим и угодник. Во-вторых, это мнение отвечало здравому смыслу. О том, что Германия не выдержит войны на два фронта, знали все, включая Гитлера. Тем не менее, фюрер решил рискнуть. Ошибочно полагая СССР «колоссом на глиняных ногах», он рассчитывал покончить с нашей страной в ходе быстротечной кампании.
В отличие от критикующих Голикова публицистов, ветеран советской военной разведки генерал-лейтенант М.А.Мильштейн, наоборот, оценивает доклад своего бывшего шефа самым положительным образом. Как считает Михаил Абрамович:
«20 марта 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф.И.Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались возможные направления ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана “Барбаросса”, а в одном из вариантов практически отражена была суть этого плана»[25].
Некоторое время назад в разговоре со своим знакомым, сотрудником валютного отдела крупного российского банка, я поинтересовался, вырастет ли курс евро по отношению к доллару, на что собеседник глубокомысленно изрёк: «Вырастет, если не упадёт». С точки зрения логики ответ безупречен: либо вырастет, либо упадёт. Однако с точки зрения практической пользы ценность подобного «экспертного заключения» равна нулю. Увы, то же самое можно сказать и про доклад Голикова. Дело в том, что в указанном документе добросовестно перечисляются пять (!) возможных вариантов действий немцев, причём направления ударов в каждом из них разные. При этом никаких оговорок, что тот или иной вариант более вероятен, не делается.
Следует отметить, что немецкая разведка также оказалась далеко не на высоте, существенно занизив советский военный потенциал. Как отмечал 11 августа 1941 года в своём дневнике начальник штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер:
«Во всей обстановке в целом становится всё очевиднее, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, при всей безудержности, присущей тоталитарным государствам, был нами недооценён. Эта констатация относится как к организационным, так и к экономическим силам, а в особенности к чисто военному потенциалу. Начиная войну, мы рассчитывали иметь против себя примерно 200 вражеских дивизий. Но теперь мы насчитываем их уже 360»[26].
Весьма неприглядно выглядела в начале войны и работа разведслужб западных «союзников». Итоги наступательных операций немцев в Европе и японцев на Тихом океане продемонстрировали это с достаточной очевидностью.
Подводя итоги, можно сделать следующие выводы:
— Советская разведка не смогла своевременно узнать дату германского нападения. При этом был назван целый ряд сроков, которые не сбылись.
— Разведка не смогла правильно установить общую численность вооружённых сил Германии, количество дивизий, предназначенное для нападения на СССР, а также численность и состав сосредоточенной у наших границ немецкой группировки. При этом, вопреки уверениям нынешних публицистов, все эти данные не занижались, а завышались.
— Разведка не смогла выявить направление главного удара.
В основном эти «проколы» надо отнести на счёт мастерски поставленной германской службы дезинформации. И разумеется, не стоит рассматривать как упрёк по отношению к нашим агентам, большинство из которых честно выполняло свой долг, порой платя за это жизнью.
Таким образом, не стоит с высоты сегодняшнего дня обвинять Сталина в пренебрежении данными разведки. Поступавшая к нему информация была противоречивой и запутанной, и разобраться что к чему было весьма нелегко.
P/S
"Нигде так не врут, как на войне и охоте"...
[1] Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы / Публ. А.Г.Фесюна. СПб.; М., 2000. С.111.
[2] 1941 год: В 2 кн. Книга 1. С.604.
[3] Там же. С.676.
[4] Там же.
[5] 1941 год: В 2 кн. Книга 2. С.252.
[6] Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.1. Накануне. Книга 2. С.204.
[7] Россия и СССР в войнах ХХ века: Статистическое исследование. М., 2001. С.427.
[8] Новобранец В.А. Накануне войны // Знамя. 1990. №6. С.168.
[9] Там же. С.176–178, 179–180.
[10] Там же. С.181.
[11] Бокарев Ю.П. Директива №21 // Россия XXI. 1997. №1–2. С.146–147.
[12] Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина... С.249.
[13] Финкельштейн Ю. Подвиг разведчика // Знание — сила. 2002. №10. С.100–107.
[14] Соколов Б. Необходимое дополнение // Знание — сила. 2002. №10. С.108.
[15] Там же.
[16] 1941 год: В 2 кн. Книга 2. С.289.
[17] Киселев В.Н., Раманичев Н.М. Последствия оценок // Военно-исторический журнал. 1989. №7. С.19. Цит. по: Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина... С.252.
[18] 1941 год: В 2 кн. Книга 1. С.238.
[19] Там же. С.743.
[20] 1941 год: В 2 кн. Книга 1. С.734; Книга 2. С.401.
[21] 1941 год: В 2 кн. Книга 2. С.304.
[22] Там же.
[23] Дело Рихарда Зорге: Неизвестные документы... С.124.
[24] 1941 год: В 2 кн. Книга 1. С.780.
[25] Мильштейн М. По данным разведки... Ещё раз о 22 июня 1941 года // Новое время. 1990. №26. С.32.
[26] Якобсен Г.-А. 1939–1945. Вторая мировая война... С.159.
Интернет версия данной статьи находится по адресу: http://www.situation.ru/app/j_art_513.htm
Copyright (c) Альманах "Восток
2) ИЗ ИНТЕРНЕТА
Copyright (c) Альманах "Восток
Красная армия норвежского короля
Статьи » Военные тайны » Красная армия норвежского короля
Много лет назад в столице Норвегии Осло был установлен памятник советским воинам, павшим при освобождении страны викингов от фашистской оккупации. Надпись на памятнике гласит: «Норвегия благодарит Вас»...
Русские в Норвегии
9 апреля 1940 года Норвегия, вопреки объявленному ее правительством нейтралитету, была оккупирована немецко-фашистскими войсками. Руководство страны во главе с королем Хоконом VII, эвакуировалось в Британию.
Гитлера Норвегия интересовала по многим причинам: во-первых, в этой стране находился единственный в мире завод по производству тяжелой воды, необходимой для создания атомной бомбы. Во-вторых, с ее территории было очень удобно держать под контролем полярные зоны Советского Союза и наносить бомбовые удары по северным русским портам. И, наконец, Норвегия обладала большими запасами стратегического сырья.
Для добычи этого сырья целые эшелоны попавших в плен советских солдат отправлялись фашистами в маленькую холодную страну...
Осенью 1944 года Красной Армией в ходе Петсамо-Киркенесской операции был освобожден город и порт Киркенес, расположенный на берегу Баренцева моря, и весь крайний север Норвегии - это общеизвестный факт. Но мало кому известно, что задолго до прихода регулярных советских войск на территории королевства фьордов при поддержке местного движения Сопротивления активно боролась с нацистским режимом целая русская армия. Как она там очутилась?
Эта армия, отличавшаяся высокой боеспособностью и железной дисциплиной, состояла из бежавших с гитлеровской каторги советских солдат и офицеров. Командовал ею бывший разведчик, начальник Информационного управления ГРУ, подполковник Василий Андреевич Новобранец.
Короткая война
Прямо из управления ГРУ, чудом избежав репрессий (от расстрела «спасла» начавшаяся война), Новобранец оказался на фронте. Он был назначен начальником разведотдела Шестой армии, расположенной под Львовом...
Однако война для Новобранца формально закончилась через пару месяцев. В своих мемуарах он пишет: «Последнюю разведывательную сводку я выпустил 3 августа. В ней устанавливалось, что против нас действуют 17-я и 11-я немецкие армии и танковая армия Клейста. Это было почти втрое больше того, что имелось в усталых остатках 6-й и 12-й армий. Первое время обе армии, оказавшиеся в одном котле, не имели даже единого командования. Только 5 августа было создано общее командование — всей группой окруженных войск стал командовать командующий 12-й армии генерал-майор П. Г. Понеделин. Разведотделам обеих армий было приказано уточнить группировку немецких войск по обводу окружения и выявить наиболее слабые места в обороне противника. Однако результаты проведенной разведки были неутешительные: везде было слишком большое превосходство противника. В тот же день мы, разведчики, приступили к уничтожению секретных документов».
Соседям и товарищам по несчастью, остаткам 4-го мехкорпуса под командованием Андрея Власова, удалось вырваться из окружения. Новобранцу — не удалось. «Командующий армии генерал И. Н. Музыченко сел в танк и уехал в неизвестном направлении. Исчезли и оба члена Военного совета Грищук и Попов. Уехал в танке начальник штаба армии комбриг Иванов и начальник оперативного отдела полковник М. А. Меандров. В общем, штаба не существовало...» Так Василий Новобранец попал в фашистский плен.
Марш по лагерям
Все четыре года плена, «кочуя» из одного «трудового» лагеря в другой, подполковник Новобранец скрывал от немцев свое звание и должность и при этом активно создавал в концлагерях очаги Сопротивления. Последним его пристанищем стал известный наиболее жестоким режимом по отношению к заключенным лагерь, расположенный на территории Норвегии.
Но и здесь, несмотря на невыносимые условия и ежедневный адский труд, Василию Новобранцу удалось создать и возглавить подполье. Более того, вновь организованной ячейке удалось связаться с норвежскими антифашистами и с их помощью организовать в лагере восстание.
В один прекрасный день немецкий концлагерь закончил свое существование. Оружия, захваченного у охраны, было достаточно, чтобы вооружить батальон. После чего первая на территории Норвегии советская воинская часть отправилась на освобождение других военнопленных. Вскоре батальон вырос в полк, затем перерос в дивизию и, наконец, превратился в настоящую, хорошо вооруженную армию с грамотными командирами и бесстрашными солдатами. Воюя в содружестве с норвежским Сопротивлением, эта армия, задолго до капитуляции Германии, сумела очистить страну фьордов от гитлеровцев, после чего разместилась гарнизонами по стране. Бывший военнопленный, а ныне командующий самостийными войсками Василий Новобранец пользовался огромным авторитетом у норвежцев. С большим уважением относился к нему и возвратившийся в страну король Норвегии Хокон VII.
Путь к дому
Неясно было только одно: что делать дальше? Сразу после восстания Новобранец пытался связаться с советским правительством, но так и не получил никаких четких указаний. Уже закончилась война, подписан акт о капитуляции Германии, а его войска так и стоят в Норвегии, не зная, как им вернуться домой.
Наконец Новобранец обратился к самому королю Хокону VII с просьбой обговорить с правительством СССР вопрос об эвакуации его солдат. Король быстро согласился, ведь присутствие хорошо вооруженных русских на территории королевства его самого смущало, и написал Сталину письмо. В ответ прибыла советская военная миссия с генерал-майором Петром Ратовым во главе...
«У меня сложилось впечатление, — вспоминал Василий, — что кто-то в Советском Союзе боится моей армии. И я повез Ратова по гарнизонам, чтобы он убедился, что это не заговорщики, а обычные советские люди, истосковавшиеся по родному дому и мечтающие только о нем. Ратов дал о нас благоприятную информацию, и несколько раз повторял ее. Но прошло еще почти три месяца, прежде чем за нами пришли корабли».
На кораблях, как ни странно, помимо моряков присутствовала большая группа сухопутных солдат и офицеров. И вели они себя довольно грубо, не как солдаты, а скорее как охранники. Все оружие у «норвежцев» было немедленно отобрано, сам Василий Новобранец был изолирован от своих бойцов в отдельной каюте.
«Когда мы прибыли к месту разгрузки, мне предложили сказать солдатам, что сразу домой их отпустить не могут, что они должны пройти через карантинные лагеря. Власти должны убедиться, что в их ряды не затесались шпионы, диверсанты, изменники Родины. Я должен был призвать их к покорности своей судьбе. И я это сделал. А потом со слезами на глазах стоял у трапа и смотрел, как гордых и мужественных людей прогоняли к машинам по коридору, образованному рычащими овчарками и вооруженными людьми, никогда не бывавшими в бою и не видевшими врага в глаза. Затем увезли и меня».
Второе возвращение
Почти десять лет «проверяли» Новобранца в северных советских лагерях. И только случай спас ему жизнь. Во-первых, умер Сталин, во-вторых, в 1954 году из Норвегии приехала рабочая делегация и в ее составе несколько человек из руководства норвежского Сопротивления, лично знавших Василия. Вот они-то и потребовали у председателя Совета министров СССР встречи с ним.
В кратчайший срок Василия специальным самолетом доставили в Москву, восстановили в армии, присвоили воинское звание полковника, после чего устроили встречу с его норвежскими друзьями.
Далее все складывалось довольно удачно. Восстановленный в звании Василий Андреевич Новобранец повторно отучился в Академии Генштаба, с честью служил Родине и умер в 1984 году. Но его мемуары, касавшиеся освобождения Норвегии и «службы» королю Хокону VII, до сих пор покрыты тайной.
Игорь МЕНЬШОВ
Тайны XX века, № 12, 2007
фото- подполковник
В.А.Новобранец
(1904-84)
3)и чему и кому верить?
Что истина, что ложь судить уж не берусь-
история страны- всё гнусь...
http://www.stihi.ru/2012/09/10/2052
http://www.stihi.ru/2012/09/10/4178