А по-другому быть и не могло.
И поздний снег уставшим не кружился,
нетронутым сверкал, и так светло
в одной душе, и в белых-белых джинсах
появится отец из-за угла
с охапкой примороженных тюльпанов
так скомкано. И памяти игла
царапнет по пластинке. Слишком рано
появится внутри такой же след,
как в мартовском сугробе от мгновений,
которых рядом вроде бы и нет,
как не было ни страха, ни сомнений.