здравствуй, моя милая little red riding hood.
ты, по-моему, стала взрослее с нашей последней встречи.
я все ещё возглавляю топы волков-зануд,
нелюдим, все хожу туда, где меня не ждут,
и накапливаю увечья.
ты опять пробираешься сквозь заповедный лес,
я же вижу по в клочья изорванному подолу,
и не прячь за улыбкой взгляд свой усталый, квёлый,
я, конечно, немолод, но проницателен, словно бес.
что в корзинке твоей? всё прорехи и пустота,
а за пазухой - нож, револьвер в ботинке, в кармане фляга.
но врагов поражает не сталь, а твоя смертельная красота.
где та девочка, что сразила меня отвагой,
чья беспечность меня опьяняла вишнёвой брагой,
чья душа читалась, как стих с листа?
не спеши, все равно на окраине леса пустует дом,
где когда-то горел огонь; где сродинились с тобою кровью.
там теперь не живут, всё бурьян и одно надгробье.
ты итак, моя девочка, вдоволь наелась скорбью,
чтобы мчаться в этот Богом забытый Содом.
так давай присядем и потолкуем, пока темно
вот костёр, вот фляга с вином, ну а я согреюсь овечьей шкурой
мне приходится тебе лгать, моя девочка, как в кино
чтоб тебе было так восхитительно все равно,
что с моими глазами, зубами и взглядом хмурым.
а когда рассветёт, ты отправишься дальше в путь,
ну а я провожу тебя в никуда, и, наверное, скину своё обличье
ты закричишь, испуганно и по-птичьи,
вот тогда я увижу, родной, привычный
детский взгляд Красной Шапочки, что уже не вернуть.