***
и мужик, полузапоротый
в восемьсот двенадцатый год
вилы взял, почесавши бороды-
ведь анихрист непрошено прёт...
"Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей <...> Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти-то люди были самыми полезными деятелями того времени"**
*
Лев Толстой,
«Война и мир».
ИЗ ИНТЕРНЕТА
Евреи в 1812-м году
События давно минувших дней, казалось бы, давно всем хорошо известны, а потому малоинтересны широкой публике. Лишь юбилеи приковывают взгляд общественности к забытым темам. В день 200-летия Бородинской битвы Jewish.ru задает неожиданный, на первый взгляд, вопрос: какую роль сыграли евреи в Отечественной войне 1812 года, причем с обеих сторон.
Положение еврейского населения Российской империи в начале XIX века иначе как унизительным назвать было сложно. Евреи, лично свободные люди, не имели паспортов, им было запрещено жить в столицах. Тем удивительнее, что эти изгои сыграли в победе русского оружия не последнюю роль.
Вообще, говоря о жизни евреев России в начале XIX века‚ невозможно обойти стороной Великую французскую революцию и последовавшие за ней события. Они оказали огромное влияние на все страны Европы и произвели серьезные перемены в положении европейских евреев. Даже евреи России‚ запертые в Черте оседлости‚ волей-неволей оказались втянутыми в орбиту тех событий.
Евреи Восточной Европы с недоверием восприняли Французскую революцию. Они знали о том‚ что во Франции евреи получили гражданские права‚ но знали также и об атмосфере безбожия‚ которая там воцарилась. Взамен христианского культа во Франции был введен «культ Разума», не только у католиков‚ но и среди евреев бывали случаи отречения от религии.
Российские евреи - хасиды и их противники литваки - неприязненно относились к атмосфере вольнодумства, царившей во Франции‚ а также к самому Наполеону лично. «Если восторжествует Бонапарт‚ - писал Первый Любавичский Ребе Шнеур-Залман из Ляд‚ - богатство евреев увеличится и положение их исправится‚ но сердца детей Израиля отдалятся от Отца нашего Небесного». Таким образом после вторжения в июне 1812 года «полчища двунадесяти языков» на территорию Российской империи большинство евреев заняли патриотическую позицию.
Сотни еврейских жителей Черты оседлости самоотверженно помогали русским. «Удивительно, что евреи в 1812 г. отменно верны нам были, даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни», - отмечал в дневнике будущий император Николай I.
Немало евреев помогало русским войскам в качестве разведчиков, проводников и связных. Среди героев-разведчиков особенно отличился мещанин Гирш Альперн из Белостока, накануне войны доставивший ценные данные о концентрации Великой армии на русской границе. В Петербурге его принял военный министр и вручил от имени царя золотой перстень и 50 червонцев. Разведчик Ушер Жолквер из Дубно с риском для жизни неоднократно успешно выполнял задания генерала Багратиона. Виленский купец Ицхак Адельсон и его жена Тауба в тылу противника собирали для России важную информацию о движении наполеоновских войск.
Князь Сергей Волконский, будущий декабрист, вспоминал, как в период отступления русской армии группа витебских евреев доставила в его отряд курьера, который вез Наполеону секретные бумаги. Эффективно действовала «еврейская почта», гонцы которой намного быстрее казенных курьеров доставляли письма кратчайшими путями, передвигаясь от одной корчмы к другой. Казаки разбили отряд противника благодаря своевременному сигналу Нисана Кацнельсона из Бобруйска, которого французы при отступлении замучили до смерти. По данным партизана Сеславина, еврейский ремесленник из Ошмян, сообщил ему о появлении там самого Наполеона, провел отряд по глубокому снегу через лес в спящий город, но император к тому времени успел уйти. Известно, что еще два еврея повторили подвиг Ивана Сусанина: в Шклове торговец Эйтинген отказался показать французам дорогу на Могилев и был ими повешен, а в Борисове за аналогичный поступок был расстрелян некий Игумнер.
При отступлении Наполеона еврейские общины брали под контроль пересылку почты, мешали французам разрушать мосты, а если это им не удавалось, восстанавливали их своими силами до прихода русских. Не случайно организатор партизанской войны в тылу французов Денис Давыдов, освободив Гродно, передал власть в городе не полякам, а еврейскому кагалу, подчинив ему полицию для поддержания порядка. Богатые евреи финансировали строительство госпиталей и складов, поставляли русской армии амуницию и боеприпасы, имея удостоверения для беспрепятственного передвижения по стране. Банкир Абрам Перетц, крупный судостроительный подрядчик, своим опытом и деньгами значительно помог снабжению армии провиантом, потратив на эти цели собственные 4 млн. руб., которые казна не вернула ему, вследствие чего он разорился.
Если на территории Российской империи евреи в подавляющем большинстве не поддержали Наполеона, на территории вассального по отношению к Франции Герцогства Варшавского обстоятельства сложились по-иному. Варшавское герцогство было создано Наполеоном из польских земель, отобранных им у Австрии и Пруссии. Большинство живших там поляков с надеждой взирало на Французскую империю, рассчитывая, что она вернет им утраченную государственность. Общему патриотическому порыву поддались и многие польские евреи. И если Ребе Шнеур-Залман, живший в России, отнесся к Бонапарту резко негативно, то, например, хасидский цадик Исроэл из Козениц сперва надеялся улучшить положение польских евреев с помощью Наполеона, однако впоследствии разочаровался и на вопрос о перспективах его похода на Россию ответил: «Нафоль типоль», - дословно: «неминуемо падет» (игра слов: «нафоль» или «наполь» созвучно с именем Бонапарта). И все же некоторые евреи из Польши, германских государств и самой Франции участвовали в войнах Наполеона.
Надежды еврейских масс Российской империи на то, что после победы над Наполеоном их положение улучшится, не оправдались. Вскоре после войны был распущен Комитет по еврейским делам и подтверждены все прежние запреты для евреев. Последовал новый указ об их выселении из сельской местности и ограничении переселения в ряд губерний. Особенно возросла скученность и нищета евреев в городах и местечках Белоруссии, где до предела упала доходность их промыслов и начался голод. К концу царствования Александра I для «обращения иудеев в истинную веру» было создано «Общество израильских христиан» с широкими полномочиями. После воцарения Николая I положение еврейского населения империи лишь усугубилось. Евреев начали привлекать к воинской повинности, был урезан список территорий, входивших в Черту оседлости. На торгово-ремесленную деятельность евреев в местечках также налагались дополнительные ограничения.
Все эти ограничения и дискриминация привели к обнищанию широких еврейских масс и усилению среди них социального брожения, вылившегося во второй половине столетия в массовую эмиграцию и в революционный протест во имя спасения отечества от самодержавия, социальной несправедливости и национального гнета.
Николай Лебедев
ИЗ ИНТЕРНЕТА
По-видимому, не только практические интересы, но и ориентация на идеи еврейского Просвещения стимулировали Адельсона к поиску разных форм сотрудничества с военачальниками и государственными чиновниками: помимо выгодных заказчиков, он видел в них также опору просвещенного абсолютизма политического устройства. В то же время нажитые капиталы позволяли Адельсону реализовать культурную программу как европейского, так и еврейского Просвещения — изменить образ жизни своей семьи, дать детям соответствующее образование и воспитание. В биографии нашего героя эпоха русско-французских войн стала переломным моментом, во многом определив судьбу не только его, но и его потомков.
Сыновья Исаака и Таубы Адельсон — Иосиф и Яков — женились на еврейках, но впоследствии перешли в лютеранство, поступили на службу и дослужились до чинов, обеспечивших их детей титулом потомственных дворян. Яков (1799–1861) пошел по стопам отца, занялся крупной коммерцией, заграничной торговлей, организацией работ по подрядам; в 1840 году он был пожалован в «коммерции советники», в 1841-м стал российским консулом в Кенигсберге, с 1847-го — генеральным консулом, дослужился до чина статского советника и был награжден орденами Св. Анны и Св. Владимира. Его брат Иосиф (Осип), 1792 года рождения (согласно другим данным — 1800-го), закончил Императорскую медико-хирургическую академию со званием доктор медицины, в 1826 году поступил на службу лекарем в Сенат, затем до 1848-го служил врачом при Министерстве финансов, в чине статского советника вышел в отставку. Внук Исаака Адельсона, Николай Осипович Адельсон (1829–1901), сделал блестящую военную карьеру и дослужился до чина генерала от кавалерии, был награжден всеми российскими и двадцатью пятью иностранными орденами высших степеней. Образование он получил в Петербургском и Дерптском университетах, военную службу начал в 1849 году, с 1882-го и до самой смерти был комендантом С.-Петербурга.
При всей уникальности семейной истории Адельсонов его биография является весьма репрезентативной для той довольно многочисленной группы крупных еврейских коммерсантов, деловая активность которых была стимулирована потребностями российской армии в годы Наполеоновских войн. Основные биографические сведения о ближайших компаньонах Адельсона, таких, как Абрам Перетц (1771–1833) и Лев Невахович (1776–1831), можно почерпнуть в исторической и справочной литературе[29]. Появляющиеся в литературе известия о разорении Абрама Перетца на военных поставках не касаются его деятельности в упомянутой выше торговой компании. Перетц понес серьезные убытки на поставках провианта в порты Балтийского моря и для войск, дислоцированных в Бессарабии, а также по подрядам на постройку военного корабля в Николаеве, на поставках соли и на питейных откупах[30]. Вспомним здесь, что сын Перетца от первого брака, Григорий Абрамович, оказался в ссылке за участие в движении декабристов; старший сын от второго брака, Александр Абрамович, стал начальником Корпуса горных инженеров, а младший, Егор Абрамович, — государственным секретарем и секретарем Государственного совета; внуки и правнуки Абрама Перетца заняли почетные места в русской культуре.
Не менее известен читателю литератор и коммерсант Лев Невахович. Завязав в 1813–1815 годах близкое знакомство с советником наместника Царства Польского Н. Н. Новосильцевым, он остался по окончании войны в Польше, где получил монополии на торговлю табаком и алкоголем. Эти монополии, к участию в которых он привлек своих бывших компаньонов по военным поставкам, обеспечили ему колоссальное состояние, оцененное в
5 млн злотых[31]. Так что в историю литературы Невахович вошел не только как первый русско-еврейский писатель, но и как первый российский литератор-миллионер. Напомним, что в продолжение своей коммерческой деятельности он не оставлял литературного пера, и в 1812 году написал антинаполеоновскую пьесу «Меч провидения, или Надир Тахмас Кули-хан»[32], поставленную в Петербурге лишь после его смерти в 1832 году. Сыновья Льва Неваховича Александр и Михаил оставили свой след в истории русской культуры, первый — как начальник репертуарной части императорских театров, а второй — как талантливый карикатурист, автор и издатель первого русского сатирического иллюстрированного журнала «Ералаш»; дочь Л. Неваховича Эмилия стала матерью Ильи Ильича Мечникова, выдающегося биолога и иммунолога[33].
Для участия в польских монополиях Невахович пригласил в Варшаву контрагента компании Адельсона—Перетца, купца Соломона Гальперта (1773–1832), который еще в 1808 году был награжден золотой медалью за поставки соли в Смоленск в качестве иностранного комиссионера Перетца. Составив значительный капитал на откупах и открыв свой банк, Гальперт — в отличие от большинства крупных коммерсантов новой формации — не порвал связей с еврейством, наоборот, он занимался широкой благотворительностью на нужды варшавской еврейской общины; его потомки перешли в лютеранство[34].
Также и другой контрагент компании купец 1-й гильдии Моисей Кон (ок. 1790–1848), человек широкого европейского образования, был приглашен Неваховичем в Варшаву для участия в его предприятиях. Здесь Кон перешел в православие, женился на шляхетке Эльжбете Слуцкой и получил в Польше широкую известность под именем Мауриций Коняр. После смерти своих компаньонов Неваховича и Гальперта он принял на себя большинство их дел и аренд. Благодаря деловой сметке и связям с высокопоставленными российскими и польскими чиновниками ему удалось составить колоссальный капитал, который оценивался в 12 млн злотых. Банкир и предприниматель Коняр был среди тех, кто вывел Польшу на путь капиталистической экономики[35].
Похожим образом сложились и семейные истории купцов, продолживших свою коммерцию в России. Один из торговых агентов Адельсона киевский купец Шмуэль Натанзон, сменив по крещении имя, стал Семеном Надсоном, его внук Семен Яковлевич Надсон стал в 1880-х годах едва ли не самым популярным поэтом России[36]. В 1813 году золотая медаль за щедрые пожертвования для российской армии была вручена бердичевскому купцу 1-й гильдии Рувиму Рубинштейну[37]; по переходе в христианство он принял имя Роман[38]. Его внуки — известные русские композиторы и музыкальные деятели Антон и Николай Рубинштейны.
Примеры можно множить, но и приведенные убедительно показывают, что путь интеграции в российское общество, на который в период русско-французских войн вступили евреи-коммерсанты, привел если не их самих, то их потомков к полной ассимиляции и отпадению от еврейства. Дети этих «полезных» для государства евреев теряли еврейскую идентичность, становились русскими или польскими дворянами, приобретая соответствующие права и возможность существования в ставшей для них привычной социальной и культурной среде. Таким образом, война 1812 года ускорила процесс формирования новой социальной группы — еврейской буржуазии, а ужесточившиеся условия последних лет царствования Александра I и наступившего затем сурового режима Николая I ускорили процесс ее трансформации в буржуазию наднациональную, легко интегрирующуюся в имперскую экономику и культуру.
"СМЕШАЛОСЬ ВСЁ В ДОМЕ ОБЛОНСКИХ"
фото
Внук Исаака Адельсона, Николай Осипович Адельсон (1829–1901)
с 1882-го и до самой смерти был комендантом С.-Петербурга.