О, сколько сказано, пролито
Чернил на слово из веков!
Оно безжалостно открыто
Для каждого, кто жить готов.
От ностальгии нежно тянет
Ярчайшим запахом страниц.
Строчек виньетки- всё в багрянец,
Как, точно, заповедь для лиц
Определённой чёрной мессы
Или молитвенник златой.
И наложить уже компрессы
Хотят историки давно
На раны знаний дней ущербных.
О, как клокочет в них вино
Из алой крови духов пленных
Старинных, значимых бумаг.