Robert Browning
The Pied Piper Of Hamelin (fragments)
Дудочник в Гамельне (отрывки)
I
Всем хорош город Гамельн,
Что вблизи Брауншвейга,
Место славно и тихо,
Там течет река Везер,
Моет стены на юге,
Но, скажу я вам, други
Лет тому так полтыщи,
На любезный наш Гамельн
Пало вражее племя.
И хлебнули же лиха
Горожане в то время!
II
Крысы!
Сначала выгнали собак, потом убили кошек
И, забираясь в колыбели, кусали бедных крошек,
Сожрали в сыроварне сыр, и до того опухли,
Что на глазах у поваров хозяйничали в кухне,
Залезли в бочку с ветчиной, ни в чем не зная меры,
И обустроили гнездо в воскресной шляпе мэра,
И так возились по углам, скрипели и шуршали,
Что добрым гражданам в церквях молиться помешали,
Нестройный писк и визг неслись из-под полов и лестниц,
Перекрывая трескотню заядлых наших сплетниц!
VII.
Когда наш Дудочник шагнул на улицу ночную
Он улыбнулся, будто знал, откуда ветер дует
В обычной дудке до поры, как он ее приладит
К губам для дьявольской игры и пальцами погладит.
Потом, готовясь дуть в нее, как музыкант изрядный
Он быстро губы искривил в гримасе беспощадной
Его зеленые глаза вдруг вспыхнули, как свечки,
Мигнули, словно угольки, что выпали из печки
И три пронзительных свистка он высвистал из дудки,
И легиона голосов раздался шепот жуткий,
И этот шепот перешел в угрюмое ворчанье,
И гром ворчанье перерос, и с грохотом отчаяннным
Вдруг крысы хлынули рекой из всех дверей и окон
Там были ростом велики и ростом невысоки,
Там были крысы всех мастей, одна другой не краше,
Все, богачи и босяки, папаши и мамаши,
Там были юные кенты, снимающие сливки,
Там были старые плуты, любители подливки,
Торчком усы, торчком хвосты, встопорщены загривки,
Муж за женой, брат за сестрой, соседка за соседом,
И все они пустились вдруг за Дудочником следом.
И дальше Дудочник играл, по улицам шагая,
И крысы шли за ним везде, танцуя и не зная,
Что он на гибель их ведет. Они дошли до речки,
Там все ушли под воду –плюх! и сгинули навечно.
Так на своем глубоком дне их упокоил Везер,
Всех , кроме крысы, что была сильна, как Юлий Цезарь.
Она одна переплыла поток, чтобы поведать
Всем крысам страшный сей урок и в рифму заповедать
(Сей автор рукописных строк был рифм ценитель чуткий)
Свое свидетельство: Как то: «При первом звуке дудки
Я слышал шкварок на плите приветливую песню,
Как ложут яблоки под пресс , чтоб выжать сидр чудесный,
Как подвигают под поток медвяной влаги кружки,
Как отворяется буфет, сдвигают круг с кадушки,
Сбивают обруч, наконец, с бочонка с постным маслом,
И рыбий жир течет из дыр в обилии прекрасном…
Тот голос слаще пел псалмы, чем ангел белобрысый,
И он воззвал из темноты – возрадуйтесь, о крысы!
Весь мир был обращен для вас в одну мясную лавку,
Грызите, жуйте, за обед примитесь на затравку,
Вот сразу завтрак и обед, вот полдник, чай и ужин!
Идите и берите все, что вам для счастья нужно,
И вот, как солнце, просиял хмельной бочонок рома
Он звал меня –приди, испей! он был как мир огромен,
И вот, пока он звал меня, и я о счастье грезил,
Меня вдруг щедро окатил водой холодный Везер…»
Robert Browning
The Pied Piper Of Hamelin (fragments)
I.
Hamelin Town's in Brunswick,
By famous Hanover city;
The river Weser, deep and wide,
Washes its wall on the southern side;
A pleasanter spot you never spied;
But, when begins my ditty,
Almost five hundred years ago,
To see the townsfolk suffer so
From vermin, was a pity.
II.
Rats!
They fought the dogs and killed the cats,
And bit the babies in the cradles,
And ate the cheeses out of the vats,
And licked the soup from the cooks' own ladles,
Split open the kegs of salted sprats,
Made nests inside men's Sunday hats,
And even spoiled the women's chats
By drowning their speaking
With shrieking and squeaking
In fifty different sharps and flats.
VII.
Into the street the Piper stept,
Smiling first a little smile,
As if he knew what magic slept
In his quiet pipe the while;
Then, like a musical adept,
To blow the pipe his lips he wrinkled,
And green and blue his sharp eyes twinkled,
Like a candle-flame where salt is sprinkled;
And ere three shrill notes the pipe uttered,
You heard as if an army muttered;
And the muttering grew to a grumbling;
And the grumbling grew to a mighty rumbling;
And out of the houses the rats came tumbling.
Great rats, small rats, lean rats, brawny rats,
Brown rats, black rats, grey rats, tawny rats,
Grave old plodders, gay young friskers,
Fathers, mothers, uncles, cousins,
Cocking tails and pricking whiskers,
Families by tens and dozens,
Brothers, sisters, husbands, wives---
Followed the Piper for their lives.
From street to street he piped advancing,
And step for step they followed dancing,
Until they came to the river Weser,
Wherein all plunged and perished!
---Save one who, stout as Julius Csar,
Swam across and lived to carry
(As he, the manuscript he cherished)
To Rat-land home his commentary:
Which was, ``At the first shrill notes of the pipe,
``I heard a sound as of scraping tripe,
``And putting apples, wondrous ripe,
``Into a cider-press's gripe:
``And a moving away of pickle-tub-boards,
``And a leaving ajar of conserve-cupboards,
``And a drawing the corks of train-oil-flasks,
``And a breaking the hoops of butter-casks:
``And it seemed as if a voice
``(Sweeter far than b harp or b psaltery
``Is breathed) called out, `Oh rats, rejoice!
`` `The world is grown to one vast drysaltery!
`` `So munch on, crunch on, take your nuncheon,
`` `Breakfast, supper, dinner, luncheon!'
``And just as a bulky sugar-puncheon,
``All ready staved, like a great sun shone
``Glorious scarce an inch before me,
``Just as methought it said, `Come, bore me!'
``---I found the Weser rolling o'er me.''