На фотографии - автор. Мюнхен, 13 сентября 2004 года.
* * *
С кровью и болью родится поэзия,
С кровью и болью.
Мне б залечить её раны, укутать,
А я на них - солью…
Пусть извивается, мучится, корчится
Сердце от боли,
А мне всё хочется сыпать и сыпать
Пригоршни соли.
Правда и мужество, радость и преданность
Вместе с любовью
Родятся в муках, терзаньях неистовых
С болью и кровью,
С кровью и болью.
* * *
Возвращаюсь с далёкой тундры,
А в душе остаётся грусть.
Не печалься, родная тундра,
Всё равно я к тебе вернусь.
Сквозь дожди, голубые метели,
В неразгаданные края.
Быстро встречи с тобой пролетели,
Я вернусь к тебе, тундра моя.
С Т Р О И Т Е Л Ь
Наяву, не то чтоб привиделось,-
Он вошёл, словно гром весной.
Вмиг куда-то исчезла обыденность,
Словно смёл её ветер хмельной.
Взгляд - орлиный, походка стройная,
А на крепких руках - мозоли.
Сколько ГЭС, шахт, заводов построено
Ими в разных концах земли…
Холод, солнце и ветры буйные,
Свой автограф оставив на нём,
Расписали лицо его смуглое
Грозовым беспокойным огнём.
Вдалеке от родной обители
Отдавал всё, чем был он богат,-
Душу, мужество, сердце строителя,-
А вернулся богаче стократ.
Сколько пройдено, сколько увидено
На рассвете надежд и тревог…
Вновь оставил, не взял он обыденность
В неизведанность дальних дорог.
* * *
Я на стройку хожу причащаться,
Словно в церковь приходит верующий,
Как бездомный, ищущий счастья,-
Причащаться особой верою.
Той, что слишком проста, до грубости,
Той, что слишком светла, до нежности,
Что живёт до седин с самой юности,-
Это труд во весь рост человечности.
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Ко мне пришёл год сорок пятый
На Подмосковное крыльцо.
Весенней радостью объятый,
Когда я подняла лицо
И по слогам прочла: «По-бе-да» -
На дирижабле в небесах.
И в радости застыли беды
На исторических часах.
А вечер тот в огнях салюта
На Красной площади в Москве
Стал в жизни главною минутой,
Как на обложке в букваре.
Затем отец вернулся с фронта,
А детский ум стал подмечать -
Какая страшная работа
Войны, где жертв не сосчитать.
Так было много инвалидов:
Без рук, без ног, кривых, слепых,-
Остался для меня обидой
Смысл слова страшного для них.
Лишившись детства и игрушек,
Играли часто мы в войну.
И отзвуки трофейных пушек
Ещё несли родным беду.
Так хоронил наш класс мальчишку,
Который мину разряжал,
В разбитой школе, бросив книжки,
С ребятами в войну играл.
Мой брат едва живой остался.
Играл в разведчиков, как все.
С обреза, что с войны достался,
Попал в него дружок - сосед.
В одном из городов недавно
Мне стало больно вдруг до слёз,
Когда зажившей боли давней
Проснуться снова довелось.
Увидела я вдруг мужчину,
Не воевавшего,- без ног.
И снова же по той причине,-
С войной расстаться он не мог.
А что сказать о воевавших,
Чьё ныне имя - ветеран,
Ни сна, ни отдыха не знавших,
Чья жизнь, как страшный ураган?..
На праздничные дни Победы
Кричим им громкое «Ура!»
А в нашей жизни повседневной
Мы много ль дарим им добра?
Мы иногда спешим пораньше
На пенсию их проводить,
Забыв, что вскоре ихний праздник,
И можно бы повременить.
И проводить бы по-иному,
Чтоб ветеран остался рад,
Что он оставит молодому
Свой труд и бой за Сталинград.
Мы рано очерстветь успели,
Забыв вчерашнюю беду,
И лицемеря в слове, в деле,
Забыли голод и войну.
На праздники мне б не хотелось
Об этом всём упоминать,
Хочу, чтоб мы имели смелость,
Хотя б в святые дни не лгать.
Хочу, чтоб праздник - День Победы
Стал днём победы над собой,
Над чёрствостью, над фальшью, скверной,
Чтоб стал воистину святой.
ЖИВАЯ ЛЕГЕНДА
Фёдору Лукичу Горовенко,
жителю г. Белая Церковь, чьё имя
среди погибших вписано в 31-й строке
на 31-м знамени в Сталинградском
Пантеоне Славы.
В зале воинской славы
Он стоял неподвижно.
В тишине величаво
Среди тысячей жизней
Плыли Шумана «Грёзы»,
Болью в сердце вливались
Материнские слёзы,
Что в наследство достались.
Родом он с Украины.
Так похож на Тараса…
Те ж усы и морщины,
Но другой была трасса.
Прошагал пол-Европы.
Пули мчались вдогонку.
Поседевшие тропы
В дом несли похоронку.
Мать родная не ждала
Возвращения сына.
Даже в вечность вписала
Его славное имя
Сталинградская память
На стене Пантеона,
Чтобы внукам оставить
С именами знамёна.
Над своею могилой
Он стоял прост и смертен,
Средь имён побратимов,
Став живою легендой.
Нёс гвоздики мальчёнка
К Огню вечному, к плитам.
На мгновенье глазёнки
Поднялись от гранита.
Протянул он гвоздики
Ветерану-герою,
Чтобы мир ясноликий
Вечно цвёл над землёю.
БАЛЛАДА О МЕДСЕСТРЕ
Каждый год приезжает на склоны кургана
Поседевший боец. На клочке той земли
Вспоминает, как рота их насмерть стояла.
Так советские выстоять только смогли.
Средь убитых друзей он с последней гранатой,
В том горящем аду, сделал к смерти рывок.
И осталось на Знамени имя солдата.
А над ним - темнота и земли бугорок.
Чудом выжил солдат. Он в газетах, с экрана
Медсестричку искал, верил в то, что - жива
Та, что в шквале огня каждый миг рисковала,
Для Победы грядущей сотни жизней спасла.
Отозвалась сестричка. С фронтового блокнота
Своего написала солдату слова:
-Помню, танки горят, наступает пехота,
И земля шевелится поверх бугорка.
Я - скорей разгребать эту землю руками.
Подбежали девчата. Глядим - ещё жив…
Волга нефтью горит, бомбы рвутся над нами,
Вас несём на палатке, к переправе спешим.
А потом я узнала фамилию, имя,
И в колонку «отрытых» я Вас занесла.
Вот так счастье узнать, что остались Вы живы!
Нет родней тех людей, кому жизнь я спасла.
Написала сестричка, и радости слёзы
Нежным утренним блеском застыли в глазах.
Нет, не плакала раньше ни в зной, ни в морозы,
Ни под ливнями бомб в тех жестоких боях.
В сапогах, в гимнастёрке, не в белом халате,
По окопам в грязи сотни вёрст проползла,
Не в тиши над больным, в белоснежной палате,
А в шинеле бойца её молодость шла.
Она рада сегодня увидеть в халатах
Медицинских сестёр у кровати больных.
Она пламень души принесла с медсанбата,
Чтоб смогли превращать безнадёжных в живых.
Может, в мирные ночи ей бой ещё снится,
И разрывы гранат в смертоносном аду.
Слышишь - мир на земле, успокойся, сестрица,
Твоя смена у жизни стоит на посту.
«КРАСНЫЙ КАМЕНЬ»
Дороги горной крутизна,
Так вот ты, «Красный камень» Крыма!
Где так уродливо –красива,
Ветрами вывита сосна.
Там облачная пелена
Тебя припрятала ревниво.
Вниз взор бросая горделивый,
Дар солнца ты забрал сполна.
Тебе небес голубизна
Справляют с солнцем именины.
На пир луна приглашена.
Покинув города равнины,
К тебе в объятия она
Спешит в наряде Магдалины.
* * *
Коль цветок, что прислал ты, не ложь,
Сквозь буран, через годы придёшь
Запоздалым последним рейсом.
Скажешь: «Много земли исходил,
Чашу жизни большую испил,
Чтоб расцвесть для тебя эдельвейсом.
Камилу Салимовичу Гайбадулину
ЗАТЕРЯЛАСЬ В ГОРАХ ТВОЯ
МОЛОДОСТЬ
Неприступность свою и гордость
Одолжил ты у Крымских гор.
Затерялась в горах твоя молодость,
Зато сердце - туристский костёр.
Годы мчатся, как горные реки:
Заполярье, Эльбрус, Чатыр-Даг…
В колдовстве гор увяз ты навеки,
Вновь Кермен, Роман-Кош, Айю-Даг…
С ветром ты, словно с братом, в обнимку.
И в пещерах, в горах - дом родной.
А бывает, что волки лезгинку
Близ палатки танцуют зимой.
-Что с бродяги?.. - ты пишешь. В конверте
Эдельвейс от тебя принесли.
Вот такие бродяги и чертят
Географию нашей Земли.
ЛЮБОВЬ И НЕНАВИСТЬ
Любовь и ненависть всегда кочуют рядом,
Как гнев и милость в жаждущей крови.
Ты посмотри внимательно сердечным взглядом
И полюби.
СОНЕТ О ФИЛОСОФИИ
В ПОСТЕЛИ
Выбрось философию с постели!
Пусть воскреснет трепет губ и рук,
В унисон сердец безумный стук,
Чтоб глаза неистовством горели.
Не страшись в беспамятство упасть,
Онемев от сладости и муки,
Протянув к любви и жажде руки,
А навстречу половодьем - страсть…
Вот в такие тёрпкие мгновенья
Разве философия нужна?
Рядом с жизнью жалки все слова,
Жалки рассуждения, сомненья.
Только жизнь так сложна и проста
Превратит в бессмертье те мгновенья.
ЦЕПИ ГИМЕНЕЯ
О сколько раз, восход алея,
Лучи бросает у дверей
С приманкой над судьбой моей,
Повесив Цепи Гименея.
Тогда взглянуть на них не смея,
Бросаюсь в бегство поскорей,
Чтоб яркий отблеск от цепей
Не сделал жизнь мою бледнее.
Я никогда не возмещу
В цепях утраченные годы.
Во время бурь и непогоды
Их безнадёжно я ищу.
И потому не подарю
Я никому своей свободы.
* * *
Чувство нежданное,
как наваждение,
Вторглось внезапно ты,
Как награждение.
В сердце влетело
Чудом - жар-птицею,
И улетело
В простор небылицею.
НАША ВСТРЕЧА
Наша встреча…Ну, разве расскажешь?..
Не признаешься даже себе.
Кто б услышал, «ну, выдумки,- скажет,-
Быть такое могло лишь во сне.
Да во всяких ещё небылицах,-
Мир фантазией слишком богат…».
Лягу спать, пусть во сне мне приснится
Нашей встречи лиановый сад.
С Е Р Ё Ж А
Наважденье моё,
Милый призрак Серёжа,
Во спасенье твоё
Стать хотела я строже.
Но увидев тебя,
Слабой женщиной стала,
И под ливнем огня
Жажду чувств расплескала.
Показалося мне,-
Ты спасёшь меня всё же,
Но мы оба в огне
Оказались, Серёжа.
Сказка снится иль быль?
И на что это схоже…
То ли есть, то ли был
Милый призрак Серёжа.
* * *
И день, и ночь молю я за тебя
Небесные все силы и земные,
Чтоб в радости жила твоя семья:
Супруга, сын и все твои родные.
Но вдруг сказала бы неправду я,-
В каком бы пред судьбой предстала виде?-
Пусть покарает сам Господь меня,
И я не буду на него в обиде.
Р А Д У Г А
Радуга в небе - Серёжа.
Боль в моём сердце - Серёжа.
Что это значит, что же?
Ты объясни мне, Серёжа.
Если светло и пригоже,
Если я стала моложе…
Что это значит, что же?
-Ты в моём сердце, Серёжа.
Одной жить всю жизнь негоже.
К себе становлюсь я строже.
Знаю, что надо всё же
Расстаться с тобой, Серёжа…
Но как, если нет дороже,
С небесной радугой схожих…
Разве кто-нибудь сможет
Сравниться с тобой, Серёжа?..
* * *
Не знаю, будут ли любить тебя, как я,
Без ревности, самозабвенно, поневоле?
Поэтому не сможешь позабыть меня.
Останусь жить в тебе я каплей сладкой боли.
ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЁ
Ушёл тот год, что был всего дороже,
Хотя судьба за всё осудит строго,-
Костёр, что ты разжёг во мне, Серёжа,
Не сможет сердца отогреть другого.
И, может быть, когда-нибудь с годами
Утихнет боль души моей, но всё же
Над бездной лет, упавшей между нами,
Да святится имя твоё, Серёжа!
ПРИВЕРЖЕННОСТЬ К ВОСТОКУ
В библиотеке я «Коран»
Читаю вместе с Циолковским.
Пусть говорят: «это обман»,-
Пусть внешне книги те неброски…
Но я за мудрость этих книг
Всё отдала бы, что имела,
И их эзоповский язык
Я оскорбить бы не посмела.
Они так разны меж собой,
Но глубиной своей так схожи…
Великой истиной одной,
Которая всех благ дороже.
Живёт в них вечность бытия,
Неусомненность, терпеливость
И вера в собственное «я»,
Бессмертие и повторимость.
Не счесть богатства всех пластов,
Сокрытых в этих мудрых книгах,
Для гениальнейших умов
И прихожан неприхотливых.
Для каждого в них свой родник,
К сердцам через века текущий.
Язык в них прост, а смысл велик,
В глубинных недрах вездесущий.
Теперь, доколе буду жить,
Стремиться буду неустанно
Великой мудрости испить
С глубоких родников «Корана».
В прозрении том вспомню я
Тепло узбекского сандала,
Где меня каждая семья
Гостеприимностью встречала.
Хозяина там выше гость.
Им может стать любой прохожий.
Там даже пядь земли иль горсть
Вовек осиротеть не сможет.
Там уваженье к старикам,
К обычаям земли Востока
Не поддающийся векам,
Не тлеет, не имеет срока.
В их семьях должен быть отец,
Чтоб стал ребёнок Человеком,-
Тем красивей его венец,
Подаренный грядущим веком.
- Будь мудрым, смелым, не хвались,-
Так учат там. Чтоб стать богаче,-
Ты с сиротою поделись
И радость дай тому, кто плачет.
Давно уж многие из них
В глаза не видели «Корана»,
Но я читаю в них самих
Его страницы неустанно.
У медресе Гиждувани;
Есть безымянная могила.
«Всем мёртвым ото всех живых»,-
Меня там надпись поразила.
У этой надписи постой…
Хоть жизни путь далёк и вечен,
Когда мы в мир уйдём иной,-
Земным не повториться встречам.
Адресовал Гиждувани
И нам зерно тех слов до срока.
Прохожий, голову склони
Пред древней мудростью Востока.
А коль представится прочесть
Тебе «Коран» с наукой рядом,
Сочти возможность ту за честь
И сквозь века пройдись, как садом.
Быть может, и тебе дано
Не только слушать, но услышать,
И не глядеть лишь суждено,
А суть в глубинах недр увидеть.
Быть может, ты тогда поймёшь
Мою приверженность к Востоку
И то, что ты искал, найдёшь.
И станешь мудрым ненароком.
АЗЕРБАЙДЖАНУ
Я впервые на земле Азербайджана.
И зимой цветут здесь розы ярко.
В них горит восточный пламень жаркий
Девушек прекрасных с гибким станом.
Я впервые на земле Азербайджана.
Пёстрой радугой колышется здесь море.
Смоляные кудри треплет ветер
Юношей, что жарче всех на свете,
Черноглазы, как чинары стройны.
Пёстрой радугой колышется здесь море.
Низами пришла я поклониться.
Хоть навеки он застыл в граните,
Сквозь живые вековые нити
Мудрость здесь восточная струится.
Низами пришла я поклониться.
Я могу считать себя счастливой,
Что стояла я под той же тенью
В Дендропарке, где Сергей Есенин
Написал «Персидские мотивы».
Я могу считать себя счастливой.
Под Баку, в селеньи Мардакяны,
Где заботой были отогреты
Стих и сердце русского поэта,
Мой земной поклон Азербайджану,
Под Баку, в селеньи Мардакяны.
Пред тобою я благоговею.
Красоту и ум умеешь чтить ты.
Из седых веков всё дальше нити
Тянешь в будущие поколенья.
Пред тобою я благоговею.
ТВОЙ ВЗГЛЯД
Твой взгляд - остриё кинжала,
Что в схватке смертельной честен.
Его ядовитое жало
Для жизни, цветов и песен.
Что мне - остриё кинжала!
В объятьи сожму его тесном,
А кровь, что по нём сбежала,-
Для жизни, цветов и песен.
В ТВОЁМ ОТСУТСТВИИ
Уже сегодня «Отче наш»
В твоём отсутствии читаю,
И Гиждуванский свой мираж
Я снова тщетно призываю.
Услышь меня, мой друг Акмал.
К тебе взываю, как к Аллаху.
Мой крик души ничтожно мал,
Но чувства эти - не для праха.
Они над пропастью взойдут
На горных скалах эдельвейсом,
И нас с тобой переживут,
Чтоб в мире вечности воскреснуть.
ТВОИ ГЛАЗА
А.Х.
Улыбку грустных нежных глаз
Я в сердце увезла с собою.
Пускай хоть озарит мечтою
Боль этих строк в столь трудный час
Улыбка грустных нежных глаз.
Не знаю, встречу ль снова я
Улыбку этих глаз печальных
Среди дорог моих туманных,-
На дне их страстный всплеск огня,-
Не знаю, встречу ль снова я?..
Что происходит - не пойму.
Глазам я тем хочу молиться,
Читать поэзию, влюбиться,
И честно повторить могу:
Что происходит - не пойму.
Глаза твои передо мной
Затмили свет своей печалью.
Но знаю я: за дальней далью
Заблещут утренней зарёй
Глаза твои передо мной.
З А Ч Е М
Зачем вы снова предо мной,
Печальные глаза Акмала?
Ужели вас не согревала
Моя поэзия зимой?
Зачем вы снова предо мной?
Вам не писать я не могу.
Поверьте мне,- сама не знаю,-
Зачем за вами так скучаю,
Ведь это правда, я не лгу,
Что не писать вам не могу.
Бездонный омут роковой
Зачем,
судьба, ты мне послала
В глуби печальных глаз Акмала? –
Теперь он властен надо мной
Бездонный омут роковой.
Зачем судьба ты мне послала
Печальные глаза Акмала?
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК
У нас ведь завтра Рождество.
День этот радостью отмечен,-
Твой облик к празднику пришёл.
О Боже, как я рада встрече!
Я, может, у самой судьбы
Такой подарок заслужила,
Чтоб в праздник был со мною ты
И всё, о чём сказать не в силах.
И снова захотелось мне
Читать стихи или молиться,
Рождать поэзию в огне,
К тебе, как прежде, обратиться:
Услышь меня, мой друг Акмал,
К тебе взываю, как к Аллаху.
Мой крик души ничтожно мал,
Но эти чувства не для праха.
Д О Ж Д Ь И С О Л Н Ц Е
Дождь и Солнце. Радуга зависла.
Две горы закольцевала вдруг,
Так,как-будто разные две жизни
Затянуть хотела в общий круг.
Море разволнованно дышало,
Билось в скалы, волнами звеня.
Всё вокруг одно напоминало,-
По-персидски: «Я люблю тебя».
По-Есенински слова звучали,
Прокатившись эхом по волнам.
Говорил их здесь мне персианин:
«Ман тора дуст дарам, ман тора дуст дарам».
Я слова те повторить готова,
Никому боль сердца не отдам,
Радугою упадут они у дома.
Ты услышишь их:
"Ман тора дуст дарам."
К Р А С О Т А
Ну разве это может быть
Такая красота на свете?!
А если — да? То стоит жить,
Очарованием согретым.
Пускай совсем не для меня
Горят застенчивые очи.
От их волшебного огня
Спешит заря на смену ночи.
От взлёта демонских бровей
Могучих гроз гремят раскаты
И кольца смоляных кудрей
Зовут неистово куда-то.
По небу катится гроза,
Грозится в бездну мир низвергнуть,
А я гляжу, закрыв глаза,-
Боюсь от красоты ослепнуть.
Р О М А Н С
Тонкие длинные пальцы
Чувственно- нервны,как струны.
В лице твоём - смуглость испанца,
С зелёным отблеском лунным.
Глаза, словно влажные сливы,
Лучом озарённые ранним.
В их взоре таинственной силы
Растаять бы, словно в тумане...
В тенистой прохладе причала
Судьбы роковые истоки
Тебе подарили с печалью
Волос смоляные потоки.
Ты - солнца могучего чары.
Запавшие в сердце обеты.
Ты — песнь одинокой гитары.
Поющей о море и ветре.
Я, может, во сне повстречала,
Аль спел свою песню мне вечер.
Усну. Спой мне , вечер, сначала
О том, что прекрасно и вечно:
Тонкие длинные пальцы
Чувственно — нервны, как струны.
В лице твоём смуглость испанца,
Бродящего по ночи лунной.
В О Л Н А
С разбега бросилась в объятья
Истосковавшаяся волна.
Узором кружевного платья
Счастливый берег обняла.
В изнеможении шептала
В приливе нежных страстных слов.
И снова к морю отплывала.
Бежать за ней он был готов.
С волнами в таборе цыганском
Она плясала допьяна
И снова брызгала шампанским
При встрече с берегом она.
И он не мог не понять ласки,
Ведь моря жизнь ему ясна.
Взлетай, звени, играй шампанским
Неугомонная волна.
РУКИ
В лучшем музее мира
Я бы поставила слепок
Из золота рук твоих диво
Средь многих вещей нелепых.
Лучшие в мире сонеты
Я бы для них написала ,
И музыканты , поэты
Им бы завидовать стали.
Я б волшебство их воспела ,
Движенья магической силы
В их взлёте самозабвенья ,
В момент обновления жизни.
Средь будней , мимо летящих ,
Я запишу их в святцы , -
Руки , радость дарящие , -
Да будут навеки святы !
ЖИЗНЬ ЛЕТИТ...
Жизнь летит на космической скорости
По суровым законам века.
Смог успеть ты в простой этой сложности
Сдать экзамен на человека ?
Смогут те , кто промокли , устали
У костра твоего отогреться ?
На какой широте звёздной дали
Ты оставишь частицу сердца ?