Досталось нам времён терпенье, –
Дни в ожидании конца:
Смири себя, прими смиренье, –
Сей нерв тернового венца, –
Вот – Царь идёт, – тропой гонений!..
Ужасные, как раны, рты, –
Они орут, – больные души,
Их суд довёл до хрипоты –
Им гнев на головы обрушив!
О, голос мой, что медлишь ты?!
Но слово – там, в стране иной,
Где нет ни зависти, ни злости, –
Как дождь – проходит стороной, –
Оно – незваное, как гости, –
Ворвётся – жадное – как зной!
Когда хозяева вдали,
Они сей вести не услышат, –
И лишь степные журавли
Плывут взволнованно над крышей –
Ища обещанной земли…
О, дальний клик, – родной, глубинный, –
И вот, – взывает так душа, –
Что плачет, с песней журавлиной,
В томленье, горестно дыша, –
Узревши свет небес единый!
Но вы – слепцы, голодный род –
Ехидны, – с хваткою змеиной:
Терзает знанья, – вещи рвёт –
Народ, во страхе, нетерпимый,
Теперь не ведает свой гнёт.
Они не ведают сих дел, –
И Слово Жизни убивают! –
Я свет, возлюбленный, воспел, –
Мой мир – во плоти – изнывает…
Но вот – терпению предел!
Земли звериная семья
Сошлась – сюда – на запах смерти,
Есть плоть мою, что дал им я, –
И вы в те помыслы поверьте –
До крови жадного зверья:
Они пьют кровь, – и жаждут тела, –
В слепом смятении страстей, –
Но песня – вещая – взлетела –
Как птица страждущих степей –
Над головой – легко и смело!
И свод небесный – для меня –
Обрёл иные очертанья,
В нем – зной, – и знания огня, –
И дней высокое пыланье, –
И дух – восхитивший меня!